Детский сад-9
Шрифт:
В темноте она расслышала шипение: старый бродяга втянул воздух сквозь зубы, когда понял, о чём она ему говорит.
В сияющих окнах Тёплой Норы мелькали тени и фигуры. Будто во сне доносились невнятные голоса. По ногам прохладно обвивался октябрьский ветер…
– Вы правы, Селена… - прошептал Трисмегист.
– Это не я. Коннор сказал.
– Можно отменить ритуал.
– Он не хочет отменять. Ради Ивара.
– Селена ладонями обтёрла лицо, словно стирая с него капли невидимого дождя.
– Эхо мёртвого леса достало нас. Трисмегист, успокойте же меня хоть малостью: может ли быть,
– Кровь непредсказуема, - уже задумчиво сказал старый эльф-бродяга.
– Но даже случись что не так, Коннор постепенно будет возвращаться к нам.
– А если то, что вы однажды предложили? Операция?
– Теперь уже точно нет. Можно было бы очистить кровь от магического воздействия, а потом уже провести ритуал… Но… Это будет слишком долго. Ивар столько не выдержит.
– Люция однажды сказала, что Ивар “какой-то тёмный”. Она имела в виду - чёрные корни внутри него?
– Наверное…
– Всё смутно и неопределённо, - прошептала Селена.
– Мне это не нравится. Все рядом, все дома, а я чувствую себя так, словно простилась с ними со всеми. Неужели нельзя… - Она оборвала саму себя, понимая, что идёт по бесконечному замкнутому кругу.
Трисмегист сидел рядом, смотрел на тёмный по-вечернему, в празднично сверкающих окнах дом и молчал. А Селена с неприязнью думала: “Тебе хорошо. Посидишь со мной немного и вернёшься в свой домик. А мне возвращаться в дом, полный детей, где я должна буду улыбаться всем - в том числе и Коннору… И Ивару…”
Она поднялась и кивнула старому эльфу:
– Спокойной ночи, Трисмегист.
– Спокойной… - прошелестело ей вслед.
Глава двадцать вторая
Замученная противоречивыми мыслями, Селена только к своему обходу перед сном начала мыслить логически: если уж Ивар убегал по ночам так далеко, то даже полученная в его собственность комната не спасёт его от сегодняшнего побега. А значит, и Коннор после свёрнутого сна помчится к той деревне либо заранее, либо следом за мальчиком-некромагом…
Пока обходила засыпающих, какой только сумбур ни передумала: попросить Коннора захватить с собой хоть какие-то тряпки из старых постельных принадлежностей? Попросить братство заранее слетать туда и отнести постели для обоих? Или хотя бы для одного, для Ивара: Коннор-то умеет создавать тёплое пространство вокруг себя, обогреваясь. А вот Ивар, по её мнению, подозрительно начал покашливать время от времени. Словно горло прочищает. А если не прочищает? Если это покашливание подозрительно для неё с тех пор, как она узнала о склепе? Попросить Бернара, для собственного спокойствия, осмотреть Ивара? Захочет ли упрямый (нет, на языке вертелось другое словечко, более точное - “упёртый”) мальчик-некромаг уступить её просьбе и показать своё состояние эльфу-целителю?
А ещё сегодня её на второй этаж гнало любопытство: сумели ли уговорить Ригана малолетние бандиты Ирмы оставить мальчика-некромага в его комнате?
В общем, она готова была заниматься чем угодно и разбираться в чём угодно, лишь бы не думать о завтрашнем ритуале…
Дверь в комнату мальчика-дракона открыта настежь. Удивлённая Селена заглянула в неё, сразу отметив видные из коридора две кровати, вообще не застеленные: только матрасы - и ни постельных принадлежностей, ни постельного белья! Выглядели, в общем, так, словно ложиться никто не собирается. Шаг в комнату - обиженный Риган сидел на своей кровати и нервно постукивал пятками по её деревянной планке.
– А где Берилл и двойняшки?
– поинтересовалась Селена.
– Уш-шли к Ивару, - проворчал мальчик-дракон, явно не собираясь показывать, как сильно его этот уход задел.
– Вот как… - Селена призадумалась, а потом покачала головой: несмотря на добрые намерения Берилла и оборотней-двойняшек, эту ночь им нельзя оставаться в комнате Ивара. Ему трудно будет сбежать в тот склеп. Поэтому она очень сердито - так, чтобы Риган расслышал эту сердитость, сказала: - Вот как! Без моего разрешения?! Ну, я им сейчас покажу, как самостоятельность проявлять, когда не надо!
И вышла из его комнаты, твёрдо стуча по полу подошвами домашних кожаных тапок - по мнению детей, “ругаясь”.
Ребята, конечно, молодцы, что не оставили Ивара в одиночестве. Но мальчику-некромагу нужна эта ночь - может быть, в последний раз, так что придётся выгнать Берилла и двойняшек. Риган втихаря обрадуется и наверняка примет “предателей”, разве что будет говорить с ними свысока. Но это не страшно.
Но едва повернувшись к комнате Ивара, Селена замерла и заторопилась к лестнице на мансарду. Зачем - сама бы не ответила. Дверь в большую комнату братства тоже была нараспашку, так что хозяйка Тёплой Норы хотела было застучать обувкой, предупреждая о своём появлении, но, заслышав голоса, снова застыла на месте. Обрывок беседы братьев подсказал: сейчас не лучшее время для появления.
– … Ты скажешь Селене об этом?
– Нет. У нас и так всё неоднозначно, а я ещё буду говорить ей о новом варианте результата? Нет. Пусть всё случится, как случится. Если скажу сейчас - она будет нервничать. А если свершится то, о чём думаю, ей будет легче принять.
– С-соглас-сен. Но нас-стаиваю на с-своём предложении.
– Нет. Опять-таки. Если вы присоединитесь ко мне в этот миг, не только моя кровь поведёт себя непредсказуемо…
Дальше она слушать не стала. И так - счастье, что её присутствия не заметили за дверью, поглощённые серьёзным разговором.
О каком ещё результате говорит Коннор? Что он ещё придумал - страшного, по его же мнению? Что может случиться во время ритуала? Нет, старший сын прав. Лучше не знать. Незнание иногда полезней. Потому что, насколько заметил и Коннор, Селене легче действовать уже поставленной перед результатом.
Она на цыпочках спустилась на второй этаж и поспешила к комнате Ивара.
Дверь закрыта, но не слишком плотно. Поэтому хозяйка Тёплой Норы негромко стукнула в неё и сразу открыла. Ого! А гостей-то у Ивара гораздо больше, чем Селена ожидала! Кроме предполагаемой троицы - Берилла и двойняшек, в комнате сидели Ирма и Айна, которые взахлёб рассказывали Ивару о пейнтбольных правилах! При виде Селены беседа немедленно затихла. Хозяйка же строго оглядела кровати в комнате Ивара: на трёх из пяти лежали небрежно скатанные постельные принадлежности, захваченные предприимчивыми “переселенцами”.