Детский сад, штаны на лямках
Шрифт:
Чтобы отвязаться от Алки, я пообещала:
– Хорошо, спрошу.
Мне не терпелось закончить разговор, но Алка была настроена поболтать. Она принялась рассказывать, что Наденька, которая вообще-то прекрасно развита для своего возраста, не выговаривает звук «р», и теперь обеспокоенная мамаша стоит перед дилеммой: то ли водить дочь к логопеду, то ли ждать, когда само пройдет. Дескать, у нее самой в детстве не было никаких проблем с артикуляцией, она сразу заговорила чисто, как диктор телевидения, а вот Никита неправильно артикулировал
Вдруг краем глаза я увидела, что из соцзащиты выбежала Ленка. Не останавливаясь ни на секунду, она повернула за угол и помчалась по направлению к городскому парку.
– Эй, ты куда?! – крикнула я, но она стремительно удалялась.
– Что там у тебя происходит? – напряглась в телефоне Алка.
– Что-то странное. Ленка пробежала мимо меня как угорелая. Кажется, она сошла с ума…
– Так ты, значит, до сих пор толчешься в соцзащите?! – взъярилась Алка.
– Я перезвоню, – сказала я и нажала на «отбой».
Из подъезда выскочил охранник, тот самый лысый пенсионер.
– Куда она побежала?
– Кто?
– Баба в черной куртке и джинсах.
Именно так была одета Алябьева.
– Я не видела, я по телефону разговаривала, – ответила я, для убедительности продемонстрировав мобильник.
Охранник тоскливо огляделся вокруг.
– А что случилось-то?
Он не ответил, только коротко выругался и скрылся в подъезде. Я ринулась вслед за ним.
В самом конце коридора, там, где располагался отдел опеки и попечительства, толпился народ. Все стояли вокруг распахнутой двери, зайти в кабинет никто не решался. В воздухе висела напряженная тишина.
– Что случилось? – шепотом поинтересовалась я у старушки в длинной дубленке.
– Убили, – коротко ответила она.
– Кого?
– Да инспекторшу какую-то. Во-о-он она лежит.
Я проследила взглядом за ее пальцем и первое, что увидела в просвет между людьми, были толстые женские ноги на грязном линолеуме. Ноги лежали пятками кверху и были обуты в дешевые тапки из кожзама с опушкой из искусственного меха. Потом, чуть наклонившись вправо, я разглядела клетчатую юбку до колен, покрывавшую объемистый зад. Верхнюю часть тела скрывал стол. Опытным взглядом я определила, что при жизни дама носила пятьдесят четвертый размер одежды. А я вот за зиму незаметно расползлась до пятьдесят шестого, а поскольку зима в самом разгаре, то это, очевидно, еще не предел…
Меня едва не стошнило. Нет, правда, это было омерзительно. Всякая смерть отвратна, но когда умирает толстый человек, его тело смотрится в тысячу, нет, в миллион раз тошнотворнее! Я поклялась себе, что завтра обязательно сяду на диету! Нет, завтра не получится, я же в гостях, но с понедельника – непременно!
– Давно пора их тут всех поубивать, – пробубнила тетка в красном пуховике. – Второй месяц не могу
Кажется, она выразила общее мнение. Оглядевшись вокруг, особого сочувствия на лицах я не заметила.
– Ольга Валентиновна! – вдруг раздался истошный крик. – Олечка! Да что же с тобой сделали?! Да кто же это?!
Растолкав зевак, в кабинет ворвалась женщина. Она была одета в брючный костюм, который сидел на ней мешковато. На ногах у нее были точно такие же тапки с опушкой из искусственного меха, как на покойнице. Очевидно, эти тапки пользовались среди сотрудниц соцзащиты популярностью. И вполне заслуженно: кабинеты расположены на первом этаже, в туфлях работать холодно, в сапогах – жарко, а в таких высоких тапках – в самый раз.
Склонившись над покойницей, женщина принялась причитать в лучших народных традициях:
– Да кто же это сделал?! Да почему это случилось?! Да на кого же ты нас, Олечка, покинула?!
Судя по тому, как вытянулся в струнку охранник, это была начальница.
– Не извольте беспокоиться, Ирма Станиславовна, – отчеканил он, – виновные понесут заслуженное наказание.
Ирма Станиславовна резко перестала причитать. Она впилась взглядом в охранника, глаза ее сузились, и она стала классическим воплощением стервозной директрисы.
– Как такое могло случиться в стенах вверенного мне учреждения?! Ты куда смотрел? Да я тебя уволю к чертовой бабушке! Будешь жить на одну пенсию и подохнешь с голоду, твою мать!.. – Прибавив несколько непечатных выражений, Ирма Станиславовна немного успокоилась. – Я полицию вызову, – сказала она, – а ты убери отсюда этих… – чиновница запнулась, подбирая слово поприличнее, – это население.
Охранник принялся махать на толпу руками:
– А ну пошли отсюда! Кыш!
– Эй, полегче, не гусей гонишь, – запротестовала было старушка в дубленке, но осеклась под суровым взглядом охранника.
Люди потихоньку расходились. Мой взгляд случайно упал в угол кабинета, и я застыла, как изваяние. Около стены валялась серая матерчатая сумка, в которую Ленка Алябьева собрала детские вещи! Но самое ужасное, что на столе я увидела папку из прозрачного пластика с документами, сверху лежала медицинская карта Костика Алябьева. Даже на расстоянии трех метров я могла прочитать фамилию на обложке!
Меня запоздало осенило: да ведь убитая – это инспектор Ольга Валентиновна Махнач! Та самая, которая отобрала сына у Ленки Алябьевой. А Ленка сбежала, бросив здесь вещи и документы. Господи, неужели это она убила чиновницу?!
В моем сердце не родилось ни капли осуждения. Напротив, почему-то я была полностью на стороне Алябьевой. И в одну секунду решила выкрасть вещественные доказательства с места преступления. Хотя бы папку с документами, потому что она определенно указывала на убийцу!