Детский сад, штаны на лямках
Шрифт:
Так Лиза Покровская, чья мать имела неосторожность увести у Бизенковой любовника, оказалась сначала в детском доме, а потом в Америке. Ее удочерила семья мормонов, религиозных фанатиков, о методах воспитания которых ходят леденящие кровь легенды. Это и лишение детей пищи и сна, и чтение Библии сутками напролет, и стояние коленками на сухом горохе, и ледяной душ за малейшее неповиновение, и удары розгами…
Минимум раз в полгода в прессе появляются сообщения о том, что погиб очередной ребенок из России, усыновленный мормонами. Но Прудникову это мало волновало. Гонорар за посреднические услуги, равный стоимости иномарки среднего класса, довольная Юлия положила в банк. А подруга Бизенкова презентовала ей бутылку шампанского.
У Прудниковой открылись глаза. Так вот зачем человеку высшее образование! Чтобы занять какой-нибудь пост и делать свой маленький бизнес! Ни для кого не секрет, что чиновники из администрации города берут «откаты», врачи в больницах – гонорары в конвертах, а что могут дать ей безработные и малоимущие клиенты соцзащиты? Если хорошенько поискать, у них тоже найдется кое-что ценное. Юлия воспрянула духом, теперь у нее появилась цель в жизни.
На Лизе Покровской она обкатала механизм изъятия ребенка из семьи.
Шаг первый: ставим мать на учет в соцзащиту. Отправным документом может послужить что угодно, например заявление мстительной соседки с нижнего этажа, недовольной тем, что у нее над головой топает ребенок.
Шаг второй: инспектор отдела опеки и попечительства пишет отчеты о визитах в квартиру. В отчетах необходимо сгустить краски: дескать, по комнате бегают полчища тараканов, ребенок голодает, и у него отсутствует спальное место. Как обстоит дело в действительности – не важно, всё равно никто проверять не будет, а если и проверят, то всегда можно сказать, что мамаша учла критику, встала на путь исправления и буквально вчера купила-таки детскую кровать.
Шаг третий: создаем отрицательный имидж матери. Собираем характеристики от заведующей детским дошкольным учреждением, воспитателей, врачей, соседей, коллег. К каждому человеку можно найти свой подход, и не обязательно его подкупать, некоторые люди с удовольствием делают гадости бесплатно.
Шаг четвертый: с помощью полиции забираем ребенка в детский дом. И сразу же, не дав мамаше опомниться, шаг пятый: лишаем ее родительских прав. Она одна, против нее – куча чиновников, два десятка официальных бумаг и толстенное личное дело. Судья, естественно, «прикормлен».
Шаг последний: пока тетка в предынфарктном состоянии бегает по инстанциям, пытается вернуть ребенка, собирает справки и характеристики, доказывает, что она достойна быть матерью, малыша отправляем в приемную семью за границу. Гонорар за усыновление – в банк или под подушку, кому как больше нравится.
Если постараться, можно пройти весь путь за два месяца. С Лизой Покровской удачно получилось: мать, когда у нее отняли дочку, сошла с ума и не вставляла палки в колеса. Эх, мечтала Прудникова, если бы всех мамаш можно было упечь в дурдом, насколько легче было бы работать!
С Анной Корягиной тоже не возникло проблем: когда опека забрала Светочку, несчастная мать выбросилась из окна…
Глава 40
– Эй, постой-ка, – перебила я Руслана, – Свету Корягину изъяли из семьи не для того, чтобы отправить за границу!
– Совершенно верно, – кивнул капитан. – К Прудниковой обратился один высокопоставленный чиновник города. Его четырехлетнему внуку срочно потребовалась пересадка почки, чиновник был готов заплатить любые деньги, да только судьбу не подкупишь: нет детских донорских почек, ни за какие миллионы не достанешь, надо ждать очереди. А ждать внук не может, неделя-другая – и умрет. Дело осложнялось тем, что у мальчика самая редкая группа крови – четвертая, и донор нужен с такой же группой.
– Что за чиновник? – спросила Алка.
– Прокурор города.
Я присвистнула:
– Ого! Неужели прокурор города опустился до убийства ребенка?
– Убивать он не собирался, просто хотел изъять одну почку. Вторая ведь останется, ребенок должен был жить, пусть и с ограниченными возможностями. Сначала прокурор через доверенных лиц обратился к директору местного детского дома, но женщина ему решительно отказала.
– Молодец! – воскликнула няня Инна Романовна.
– Да, не побоялась ни увольнения, ни прокурорской проверки, которую ей обещали устроить. Сказала: «Не дам резать моих детей, им и так в жизни досталось!» Пригрозила поднять прессу, дойти до президента. В общем, этот вариант не прошел. И тогда прокурор подумал: в городе полно нищих, необразованных, бесправных людей, и у них есть маленькие дети. Где водятся такие люди? Правильно – в соцзащите. Доверенный человек прокурора вышел на юриста соцзащиты Прудникову.
Юлия сразу просекла суть дела и взялась за него с энтузиазмом. Во-первых, ей обещали солидный куш. А во-вторых, услуга, оказанная прокурору, давала карт-бланш на любые преступления в будущем. Да она теперь может хоть целый детский сад на усыновление в Америку отправить, в прокуратуре даже не почешутся!
Прудникова обратилась к своей подруге Бизенковой. Та, просмотрев медицинские карты детей, выяснила, что только у трех ее воспитанников четвертая группа крови. У этих детей взяли кровь из вены, пробирки отправили в лабораторию, где провели анализ на совместимость с реципиентом. Идеально подошла кровь Светы Корягиной, ее донорская почка не должна была вызвать отторжение.
– Кто у нее родители? – спросила Прудникова.
– Мать в данный момент безработная, пытается оформить инвалидность, – ответила Бизенкова.
– Отлично, то что надо! А отец?
– Отец с матерью в разводе, ребенком не интересуется, материально не помогает, думаю, с ним не возникнет проблем.
Так оно и получилось. Свету легко изъяли у матери и из детского сада прямиком повезли в медсанчасть.
Хирург Сергей Хидирович Фархадини проводил в своем отделении «левые» операции, и прокурор об этом был прекрасно осведомлен. Фархадини не трогали, потому что, во-первых, он был хирургом от бога, а во-вторых, никогда не знаешь, когда тебе понадобятся подобного рода услуги. И вот этот час настал.