Детство Сашки

Карнишин Александр Геннадьевич

…

Было лето. Было тепло. И счастье было каждый день.

Привод

Сразу за домом был маленький сквер. Совсем маленький, почти как второй двор, только в деревьях и кустах. За сквером проходила дорога, а за дорогой начинался овраг. Вообще-то правильнее было называть его не овраг, а, скажем, разрез. Когда-то, наверное, тут протекал какой-то приток. Или просто рукав от реки тут проходил. А потом, когда строили ГЭС, тут еще подкопали, подсыпали, и теперь по дну оврага проходила железная

дорога, выходящая прямо на плотину. А на одном боку, на том, что к домам, разрешили садовые участки. Там солнечно, на этом склоне. Народ делал террасы, подпирая землю досками, и росла тут и клубника, и огурцы, и помидоры в хорошее лето вызревали красные. Пониже садов шла тропинка, по которой можно было сбежать до самого низа. Потом надо было перейти, оглядываясь влево-вправо, железную дорогу, а дальше, еще через километр, была уже река и пристань, с которой летом ходил теплоход-трамвайчик до центра.

— Гуляй, но далеко не уходи, — говорила мама.

— К оврагу не ходи, — говорила мама.

— Так, чтобы мы тебя видели, — говорила мама.

Ну, и где тут гулять? Вокруг дома?

Когда Сашка был совсем маленький, он тут и гулял. Можно было понаблюдать за муравьями в сквере. Пауки-коси-коси-ножка прятались под выпуклым бордюром. Этих Сашка не боялся. Они только на вид большие и страшные, а на самом деле и двигаются медленно, и слабые совсем, и не кусаются. Еще можно было поиграть с пацанами со двора. Только они все старше. Или совсем еще мелкие.

А в книжке про партизан рассказывалось, как ребята в войну прятались в пещерах, которые сами вырыли в склонах оврага и замаскировали хорошенько.

Васька тоже эту книгу читал.

И когда в очередной раз они обошли вокруг дома, пиная попадавшиеся под ногу камешки, как-то сами собой ноги повели их сначала через сквер, к дороге, где можно было посмотреть на проезжающие автобусы, а потом через дорогу, а потом на ту тропинку, что по краю оврага…

— Смотри, Васька, — сказал Сашка. — Смотри, какой тут камень мягкий! Его можно просто руками ковырять.

— Ага, — сказал Васька. — А если спуститься пониже, то никто сверху не увидит.

— Точно! Никто-никто! Проверим?

Васька съехал чуть ниже, и Сашка увидел сам, что сверху его совсем не видно, если он припадет к земле. А если выкопать пещеру-штаб, то ее никто никогда не найдет. И вообще не понятно, почему запрещают ходить на овраг. Тут вовсе не страшно. И дорога железная далеко. Даже если скатиться до самого низа, то на рельсы, ну никак не попадешь.

Они уже стояли вдвоем, подкапываясь под большой зеленый камень, который, если нажать, расслаивался на тонкие каменные мягкие пластинки.

— Вот так, — показал Васька. — И тогда вообще не видно будет.

Когда выкопалась маленькая еще пещерка, а вернее просто ниша под тем большим камнем, Васька лег в нее, а Сашка сначала залез наверх и внимательно смотрел, не видно ли. А потом спустился вниз, до самой железной дороги, до рельсов, и смотрел оттуда. Но и оттуда Ваську под тем камнем видно не было.

— Здоровски получается!

Они начали копать с удвоенным энтузиазмом, отпихивая ногами землю и камни вниз по склону.

Проходили

вверху люди. Тогда мальчишки замирали на минуту, а потом снова копали и копали. Вот уже пошел чистый речной песок, спрессованный временем и давлением. Проведешь ногтями, процарапаешь, обвалишь грудку, спихнешь вниз — и опять чистая и красивая темно-желтая стена в пещере.

— Это что такое? А ну-ка, ко мне! — раздалось вдруг снизу.

На рельсах стоял какой-то мужик в форме и махал рукой. Мол, спускайтесь, спускайтесь.

Сашка оглянулся: никого рядом нет. Это им, значит. Васька замер в пещерке, залег неподвижно. А Сашка, задержавшись на минуту, стал спускаться. Ну, а что делать? Бегать вверх по склону от взрослого мужика? Да и потом, что они тут такого делали-то? Что страшного-то?

А мужик тут же схватил Сашку за рукав и стал трясти и кричать, что они тут аварию устроить могут, такие хулиганы. Что рельсы завалит.

Что он, дурак совсем? Рельсы далеко, до них ни песчинки не докатилось!

— Ты один? — спросил вдруг мужик.

— Один, — кивнул Сашка.

— Ну, пойдем тогда в милицию…

Ну, а что… Сашка маленький еще был. Пойдем — значит, пойдем.

Они шагали по шпалам, и мужик по-прежнему крепко держал Сашку за рукав. Скоро впереди показалось здание станции, а в нем было — Сашка знал, потому что все тут облазил — отделение железнодорожной милиции.

— Вот, — толкнул мужик Сашку вперед. — Принимайте диверсанта. Копал, понимаешь, в овраге.

— Оставляй. Сейчас оформим, — лениво пробасил здоровенный милиционер.

А когда тот мужик ушел, милиционер стал пугать Сашку. Он сказал, что это называется «привод», и теперь во всех документах будет записано, что Сашку приводили в милицию. И допытывался, сколько их там было. И что делали, тоже хитро спрашивал: мол, если «делали», то, значит, не один, значит еще кто-то.

Но Сашка уперся и повторял одно: копал пещеру, как в книжке про партизан, был один, никого не было, вот и мужик тот никого не видел.

— Ну, ты хоть понимаешь, чего он тебя притащил?

— Нет, — честно ответил Сашка. — Там до рельсов еще куча места была.

— Дурак ты, а еще пионер, наверное. Там же запросто тебя, в твоей пещерке, присыпало бы… Там что — камень, песок?

— Песок.

— Вот песком бы и присыпало. И где бы тебя искали твои родители?

Сашка вдруг представил, что наступила ночь, папа и мама ходят по поселку и ищут его, а никто не знает, где он, и никто не видел. И Васька с ним — в той пещере! И их обоих найти не могут, и думают, что они ушли на реку или в лес, и там ищут…

И он заплакал, как маленький.

— Тю… Доволен? Довел пацана, — второй милиционер дал Сашке подзатыльник и вывел за дверь. — Иди домой, парень. И думай, когда лезешь, куда запрещено. Сюда — запрещено. Понял?

— Ага.

— Ну, беги.

— А привод? — спросил еще Сашка.

— Тю, зараза… Да какой привод, малец? Ты ж еще совсем маленький. Таких в милицию — нельзя. Ну, беги, дурень, беги.

Сашка как побежал, как побежал…

И остановился только под стенами дома, потому что задохнулся совсем.