Дева Баттермира
Шрифт:
Это и в самом деле оказался бедный на события день. Ньютон читал и перечитывал страницу, на которой была помещена статья. Ничто другое с этой новостью и сравниться не могло. Со страниц газеты ему рассказывали, что, например, «великий князь Константин из России, князь, чей нрав и манеры самым нелицеприятным образом освещались масонами в знаменитой работе «Тайные мемуары российского двора», с немалой долей невоспитанности и грубости повел себя по отношению к принцу Уильяму Глостеру при нескольких последних встречах». «Голландское правительство, — гласила та же колонка, — сейчас посылает большую поддержку в виде вооружения на борту своих индийских кораблей к мысу Доброй Надежды и к острову Ява». Без малейшего
Почти четверть страницы было занято стихами. Давались также и новости, пришедшие из портов — из Дила, Портсмута и Плимута: «Седьмого октября фрегаты «Амелия» и «Галатея» отправились в плавание до Портсмута. В гавань вошел военный сторожевой корабль «Русарио», чтобы распустить команду». Новости из Челтенхема: «Прошлой ночью крестьяне разнесли дверь Челтенхемского банка, но трофеев так и не смогли собрать, поскольку вся наличность изымается на ночь и хранится в доме одного из владельцев сего заведения». Новости из Маргейта: «Граф и графиня Джерси остались в нашем городе еще на несколько недель». И далее: «Некий полковник был совершенно сражен очарованием благородной мисс Фицрой. Стороны, как стало известно, пришли к согласию, и в том ничего невероятного, но они могут нанести визит брачному алтарю и обойтись без романтической поездки в Гретна-Грин». Длинное сообщение из Друри-Лейн, и еще длинней с Нориджского музыкального фестиваля, объявления о смерти, о назначениях на должности, о днях рождения и короткое, в самом низу колонки, объявление капитана Соудерса «Воздушная экскурсия с месье Гарнери». Ньютон попытался представить себя выше облаков, осматривающим землю далеко внизу в поисках кареты Хоупа, однако воображение отказывалось работать. Он вырезал заметку и сложил ее в свой бумажник.
Сообщение Колриджа (опубликованное без подписи) подхватили другие газеты и разнесли по всей стране. Должно быть, одиннадцатое октября 1802 года и в самом деле было не слишком богато на события. Но в скором времени события завертелись с невиданной скоростью, и газета «Морнинг пост» начала во всех подробностях информировать нетерпеливую, постоянно возбужденную и конечно же полную праведного негодования публику.
Джордж Хардинг — «судья из Уэльса и весьма выдающийся джентльмен», если верить словам Колриджа, — был старшим судьей в Бреконе, Уэльс. Закончив Кембридж, он женился на наследнице приличного состояния, прославился своей страстью присваивать чужие книги, был автором биографических заметок, большим оригиналом и донжуаном.
Он возвращался из Эдинбурга обратно в Брекон и как раз остановился передохнуть в Карлайле, когда получил письмо от какого-то джентльмена, который утверждал, будто давно знаком с судьей — хотя Хардинг так и не смог разобрать неразборчивой подписи, — и по праву знакомства просит об услуге, ибо его старый друг полковник Хоуп в это самое время путешествует по тем краям и крайне нуждается в его — судьи — дельном совете. Письмо настоятельно заверяло, будто бы Хардинг тем самым окажет невероятную услугу своему дорогому другу. Ему только следует отправиться в Кесвик и отыскать полковника, который слишком горд, чтобы просить помощи, однако же, без сомнения, останется весьма благодарен за нее. А хозяин гостиницы «Голова королевы» наверняка знает местонахождение Хоупа.
Судья Хардинг и раньше все обещал себе провести несколько дней в путешествии по Озерному краю. Он мог распоряжаться собственным временем, как ему заблагорассудится, и посему утром одиннадцатого октября отправился в неторопливую поездку по
Джордж Вуд радушно встретил его в гостинице «Голова королевы», и суета быстроногих мальчишек вокруг кареты представились ему настоящим театральным действом, исполненным на широком, замощенном булыжником дворе. Вуд полагал, что Хоуп отправился в Шотландию со своей молодой женой, но вскорости должен был вернуться обратно в Баттермир.
— Молодая жена? — изумился Хардинг. — И кто же эта бедняжка?
Вуд с огромным удовольствием пустился в долгие объяснения. Хардинг приказал своему слуге, которому не раз приходилось видеть Хоупа, на следующее же утро отправиться в Баттермир.
Ленгдейлская часовня
Обратно они ехали в полном молчании. Это не походило на размолвку. Оба были настолько погружены в собственные безрадостные мысли, что тишину нарушать не хотелось. Лишь изредка они обменивались короткими репликами.
— Ты хоть раз заглядывала в него? — Хоуп указал на несессер, который стоял на сиденье рядом с ним, напротив Мэри. Они сидели наискосок друг от друга, предоставив Мальчишке-мартышке управлять каретой как заблагорассудится. — Пока я пребывал в Шотландии, мне думалось, ты обязательно в него заглянешь хотя бы краем глаза.
— Ни разу не открывала, — заметила Мэри и слабо улыбнулась, правда, в улыбке ее заключалась немалая доля грусти.
— Большинство женщин не только бы открыли его, они бы наверняка воспользовались содержимым.
Он отомкнул несессер, показав ей его содержимое с таким видом, будто все эти безделицы должны были обязательно служить объектом благоговейного восхищения. Мэри еще ни разу в жизни не доводилось видеть вещей, выполненных настолько красиво. Бутылочки с серебряными горлышками; щетки в массивной серебряной узорчатой оправе; пистолеты, изящные, словно они предназначались для женских рук; маленькие коробочки для запонок, пуговиц, булавок; зеркала; секретные кармашки для драгоценностей — все это Хоуп перебирал с таким благоговением, будто прикасался к алтарю или священному сосуду.
— Я верю тебе… любимый, — Мэри произнесла последнее слово так, словно оно вызывало в ней некоторое замешательство, она на секунду замолчала, — что этот несессер…
— Он сослужил мне верную службу, — с легкостью принялся объяснять он. — Египет, Рим, Вена… — И снова у Мэри возникло желание заставить его замолчать, чтобы не слышать откровенной лжи, хотя она и сама не знала, какие причины заставляли ее считать, что он лжет. Карета подпрыгивала на неровной дороге, и только на коротких замощенных участках бег ее становился ровным.
Когда они проезжали мимо поселения, основанного римлянами и называемого Старый Карлайл, мальчик поинтересовался, не желают ли они свернуть к Вигтону, который, как он слышал, знаменит своими пирогами с дичью и пивом. Однако же ни Хоуп, ни Мэри не были голодны, они велели отправляться прямиком в Кокермаут, правда, перед этим они ненадолго остановились, да и то только потому, что Мэри заподозрила, что их кучер умирает с голоду.
— Я рада вернуться обратно в эту долину, — сказала она, импульсивно потянувшись к нему, когда различила в окне Лоусуотер, одно из трех озер, которые чередой шли по всей долине как три подвески в оправе гор.