Дева и Змей
Шрифт:
Сколько их умерло в том бою? Дружинники, приставленные князем охранять наследника в сражении, говорили о полутора десятках. Но, конечно, князь не верил. И не верили его бойцы… кроме тех, кто видел княжича в сече. Мико и сам не верил. Но с того дня даже для отца он стал Михаилом.
Стал взрослым.
И навсегда зарекся убивать.
В часы сна – в мертвые часы кэйд и динэйх – он вспоминал. Нечестивую, обжигающую радость. Голод, невыносимый, всепоглощающий, – ничего не осталось тогда, кроме голода, и желания утолить его, и счастья от того, что он снова и снова проливает кровь.
– Господи, – закрыв глаза, шептал
Ответа не было – Бог выше того, чтобы отвечать на молитвы. Но ответа и не требовалось. Даже если те люди погибли по воле Божьей, радость от их убийства была нечистой. Омерзительной. Радость была послана дьяволом. Уж о ком, о ком, а о Светоносном Наэйр знал предостаточно, и подобного рода убийства были по его части.
– Когда я убиваю, дьявол приходит в меня, – сказал Михаил отцу.
– Когда я убиваю, – произнес в ответ князь, – дьявол направляет мою руку. С этим ничего не сделаешь, сын. Такова наша природа. А не убивать мы не можем, потому что голод… – голос его стал хриплым и низким, – голод сильнее нас.
– Я не буду убивать.
– Это невозможно. Тебя вынудят, заставят, сами смертные сделают так, что тебе придется убивать. Снова и снова. Раз начав, уже нельзя остановиться. Ты поймешь, как только вновь почувствуешь голод.
– Это искушение. Бог дал нам достаточно сил, чтобы бороться с нечистым.
– С нечистым? – протянул отец. – А ты сам, сын мой, не таков ли? И ты, и я, и твой дед, мы прокляты, и все, что можем, это молить о прощении, для этого Творец дал нам силы, для борьбы же с дьяволом – нет. Только смертные способны превозмочь искушение смертью, но даже они убивают друг друга. Ничего не выйдет, Михаил. Но попробуй. Я рад буду, если у тебя получится.
Он никогда не любил смертных, слабых и жестоких, трусливых, склонных к предательству и предающих при первой возможности, но сейчас поразился неожиданной, такой простой мысли. Как же не понял раньше? Ведь люди столько времени были перед глазами!
– Смертные лучше нас? – потрясенно спросил он отца.
– Мы мудры как змии, – князь взглянул на него с усмешкой, – они просты как голуби. [25] Кто из нас лучше? Решай сам, это тебя, а не меня монахи учили толковать Писание. Мне все больше преподавали историю.
От незаслуженной обиды забылась даже сыновняя почтительность.
– Разве я виноват, что история для меня – пустой звук?
25
(Матф: 10; 16)
“Разве я виноват, что дед отдал тебя людям и привязал к этой планете?”
Секунду ему казалось, что отец ударит его. Но князь разжал кулак, резко провел ладонью по столу, стирая несуществующую пыль.
– Прости, – попросил Михаил.
– Ничего. Знаешь, твой дед утверждает, что ты сродни серафимам. Та же… хм, кровь. Говорят, они похожи на крылатых змеев.
Курт действительно съездил днем еще и в Бернау. В конце концов, кроме разведки, следовало и почту забрать. А заодно проверить кое-какие подозрения. Курт и проверял. И даже, пока не заехал в Вотерсдорф, был уверен, что наткнулся на кое-что по-настоящему интересное. Подозрения оправдались: никто ничего об Ауфбе не слыхал ни в Бернау, ни в Зепернике и Бизентале – двух ближайших к Ауфбе городах. Одно название, что города, – Курт скорее назвал бы их поселками городского типа, но его мнения
Да и не только Гюнхельды. Других тоже никто не держит: студенты учиться ездят, мать дважды в неделю выбирается по магазинам. И что, неужели никто ни разу не проболтался о том, в каком странном месте живет? Нет, не в том даже дело, проболтались или нет, а в том, что Драхен, видимо, не ставит целью оградить горожан от мира. Он город прячет. И все, что за городом. Свой замок, озеро, где вход в Волшебную страну, лес прячет, который за озером начинается, а где заканчивается никто и не знает…
Вот! Вот оно в чем главный интерес: насколько далеко в действительности простираются владения Драхена? Не власть его, насчет власти рано пока выяснять, а владения. Земли. По шоссе до ближайшего города двенадцать километров, но если даже сбросить шкуру автомобилиста и посмотреть не вдоль дорог, а – в сторону, все равно где-то неподалеку, где-то за лесом, должны быть другие города, другие дороги. Тесновата Германская Империя, негде втиснуть заповедную область с хоть сколько-нибудь внушающей уважение площадью.
А такое впечатление, что лес уходит за горизонт, и конца края ему нет. Курт ведь не зря Элис на обзорную вышку потащил, хотел, чтобы вдвоем они вокруг огляделись. Если он чего-то не увидит, Элис сможет это “что-то” своим особым зрением разглядеть. В итоге, он больше любовался девушкой, чем окрестностями. Но как не смотреть на нее, если взгляд поневоле задерживается, если хочешь или нет, а пытаешься понять, в чем же странность, в чем разгадка красоты, которой, вроде бы, и нет вовсе? Элис слишком худенькая, чтобы быть привлекательной. Слишком проста в общении, чтобы быть женственной. И неуловимы, но заметны азиатские черты в ее облике: глаза – не раскосые, но… где-то близко, скулы, хоть и тонкой лепки, а слишком резко очерчены, а все это в сочетании с бледной кожей и серыми волосами просто не может казаться красивым. Не для Курта, хотя многие его приятели сочли бы Элис идеалом красоты и загадочности. Некоторых тянет на экзотику. А ему Элис казалась почти снегурочкой, снегурочкой с очень яркими зелеными глазами, будто два хризолита вставили в вылепленное из снега лицо.
Сегодня она была в платье непривычного фасона – в Москве такие еще не носили. Короткая юбка почти не прикрывала колени, а странный покрой, прямой, лишь немного зауженный в талии, отчего-то делал фигуру похожей на кукольную. Бумажная куколка в бумажном платьице. Нет, все дело, конечно, в юбке. То есть, в ногах. То есть, хватит пялиться, надо иногда и по сторонам поглядывать.
С вышки оба наблюдали одно и то же: под ногами город, а за городом – там, где Змеиный холм обзор не застит [26] , – поля и лес, бесконечный и непроглядный.
26
Застить – заслонять
Даже в темноте, когда небо на востоке и юге светилось, озаряемое огнями Берлина и пригородов, на западе были видны только звезды. Черное небо, белые звезды, и ни огонька на земле, если не считать залитого электрическим светом Ауфбе.
Возможно ли такое? Возможно ли, чтобы в крохотной, тесной империи нашлась заповедная область с одним-единственным городком на, может быть, сотни километров? Городком, к тому же, не отмеченным ни на одной доступной простому туристу карте. Не потому ли, что есть здесь нечто, чего туристам и вообще проходимцам знать не следует? Курт вполне допускал, что где-нибудь в лесах, неподалеку можно наткнуться на забор с колючей проволокой и патрульных солдатиков с овчарками на поводках. Какой-нибудь “Ауфбе-13” запросто мог притаиться среди холмов.