Дева-Смерть
Шрифт:
Плохо лишь одно — Аристид Отчаянный по-прежнему способен вывести Лунной Тропой Мертвых лишь обращенного. Уже не живущего.
Вправе ли Анж обрекать на такое родного отца? Хорошо, допустим, как раз его — да. Он в свое время тоже решил за старшую дочь — почему бы не вернуть давно просроченный долг? Ради его же блага.
А как быть с юной Изой — той, что не сестра и еще живая? Незнатной девочкой, волею чужого отца назначенной жертвой — и ставшей ею напрасно?
А любимого братишку? Навеки оставить его десятилетним ребенком?
Но неужели кровавая смерть в ядовитых
Думай быстрее, Анжелика. Иначе пока Не-Живущая решает судьбу живых, они погибнут окончательно.
Глава 5
Глава пятая.
Мэнд, Тайран.
1
На сей раз пышно накрытый ужин ждет в соседней зале. За толстой стеной от эбенового алтаря. Расписанной древними фресками. Стоит ли вспоминать, что на них намалевано? Какой захватывающий древний сюжет?
Изысканный ужин вкусно благоухает… аппетита у Кармэн нет уже давно. Похудела так, что вот-вот мешком повиснут все старые платья. И новые тоже.
Стража у дверей, стража за дверью. Тоже расписанной.
Бархатные сумерки за окном — здесь оно есть. И темный фиолет гардин слегка отодвинут. Окно почти свободно. Кармэн так не посчастливится уже никогда.
Представься шанс ненадолго раствориться в непроглядной ночи вместе с Виктором — Кармэн рискнула бы попытаться найти Детей Ночи? Ей ведь нечего им предложить.
Рискнул бы Виктор? Наверное, да. Он много моложе матери, его кровь — горячее.
И потому, наверное, нужнее — всем. И ночным хищникам, и подземным. И, увы, самому голодному из всех. Правящему королю Мэнда. Потому сын и не рискнул ради Элен? Не подарил долгожданный повод?
Почему Кармэн не учла всего этого раньше? Не намерения любимого сына — общий риск. Смертельную опасность для них всех.
Не когда пленников передали из рук в руки — тогда уже было поздно.
О чём думала раньше? Ведь собиралась отправить сюда Грегори.
Был ли вообще шанс выбраться из пылающего Аравинта — живыми и здоровым? Инкогнито через Мидантию, сесть на ближайший корабль? Найти честного и при этом отчаянного капитана, засыпать его звонким золотом. Алексис придумал бы, это Кармэн проиграла. Как и бывает, когда следуешь чужим правилам. Когда с годами стареешь, тяжелеешь и уже не в силах вырваться из не тобой придуманных рамок. А на чужом поле всегда выигрывают хозяева. Им дома помогают стены и опыт.
И как Кармэн может судить Виктора, если сама спасла лишь одну Элен? А всех прочих жертв безумного Мигеля позволила убить? Не потому ли сын предал Элениту, что ему пригрозили смертью матери?
— У меня для вас новости, Прекрасная Кармэн.
Вряд ли хорошие — судя по пакостной улыбке. Да и тогда бы король их придержал. Навсегда.
— В одной из мелких гостиниц Тайрана останавливались трое молодых людей-иностранцев. Судя по акценту — из Эвитана. И младший — совсем юный — поразительно похож на вас и вашего Виктора. Как родной сын и брат.
Арабелла!
— Я очень хотел оказать им гостеприимство. Даже перекрыл все городские ворота. Чтобы неразумные, горячие юноши уж точно сами не причинили себе вреда. Но, увы, я опоздал. Они рассеялись в опасной ночи Мэнда. Тайран не покидали, но уже много дней и ночей не появлялись ни в одной таверне. Мои люди продолжают поиски, но… думаю, наивных бедняг постигла та же судьба, что и прочих покидающих в сумерках стены спасительных домов. Дети Ночи — настоящее бедствие Мэнда.
О да. У Мэнда много настоящих бедствий.
Но этот подонок запросто лжет. Еще и в этом. И даже если и нет — его проклятые люди не впервые не нашли умницу Арабеллу. Кто с ней? Грегори? А второй? Неважно. Уж с ними-то девочка прибыла точно добровольно, а значит — они ее не обидят. Там опасность уж точно меньше, чем в любом другом месте. Особенно — в королевском дворце Мэнда.
Но даже если и впрямь здесь засветились Дети Ночи — даже с ними у Беллы шансов больше, чем в плену у безумного садиста Мигеля. Эбеновый алтарь и свихнувшийся король никому не предложат стать подобными им. А Арабелла — красавица. Редкостная. Вдруг ее красоту захотят спасти для вечности?
— Мои люди не ошиблись. Вы — потрясающе хладнокровны. И циничны. Но при этом готовы на всё ради Виктора. Похоже, вы из тех матерей, что ценят и любят лишь сыновей.
Или готовы обнять дочь даже за Гранью жизни и смерти. Но жадному хищнику это не понять. Он предпочел шагнуть туда в одиночестве. И бессмертие оставить лишь себе. Как единственному достойному.
Уж король Мэнда-то ценит всех детей одинаково. Никак. А заодно и их мать.
Не говоря уже о другой родне. В том числе, о детях. Племянниках.
— Я уже оплакала дочь в Аравинте. И она для меня не успела воскреснуть.
Что же ты не сообщил столь разные новости в разные же дни, хитроумный политик? Или у тебя так мало удовольствий, что предпочитаешь хватать всё и сразу? Заразился жадностью от своего вечно голодного Подземного Ужаса? Или она всегда идет вкупе с бессмертием? Как постоянный голод — незримый спутник и тень Детей Ночи.
За такой мирной и обычной с виду дверью — черно-алый зал, черный алтарь, теплая красная кровь. Ужас, муки и смерть. Дрожат тающие свечи, чадят дымные факелы. Колеблются тени стола, фигурных стульев… вычурной дверной ручки в виде извивающейся гюрзы. А змеиному королю тени не положено. Только его стулу.
Горячее вино давно уже не греет. Что это — вечный ужас, внезапно настигшая старость? Или просто — Мэнд?
— Честно говоря, я разочарован. А я не привык разочаровываться.
Только бы не навредил Виктору! Что же делать? Притворно рыдать о Белле уже поздно.
А до алого зала — всего одна дверь. Дерни змею за хвост — она проводит тебя в Бездну. Кто ждет в ней?
Улыбаться пособлазнительнее — чтобы отвлечь? Этого — бесполезно.
Мигель Кровавый хочет всё и сразу. И не откажется от одного удовольствия ради другого. Всё загребет.