Дева-Смерть
Шрифт:
— Прости, Грегори, что так давно тебя не приглашали.
Ясно — не было хороших новостей. А заодно и настроения.
Или это уже в нем говорят бессильный гнев и обида? А заодно и собственная беспомощность. И вечная тревога за родных. Запертых. Кто — в кровавом дворце у дневного властителя Мэнда, кто — у его же Ночных Владык. Вместе с самим Грегори.
— Я благодарен вам за приглашение, Властители Мэнда.
Даже если они и чувствуют ложь — сейчас он искренен. Более чем.
За спасение ночных прохожих Грегори благодарен не меньше. Зол —
Каково было Анри Тенмару — в заточении с сотнями людей, готовыми отчаяться в любой миг? Чем квиринская тюрьма смертников лучше вампирского подземелья?
Что такое есть в стальном подполковнике, чего нет в лейтенанте Грегори Ильдани? Если он готов отчаяться сам — после нескольких недель против полутора лет квиринского плена в ожидании казни?
Что было в великом отце, что за ним шли целые армии? Почему судьба если не ради его сына, так ради поверивших в него, не дала Грегори унаследовать хоть крупицу?
— У нас даже нет вестей из дворца. Кроме того, что за это время не было публичных казней.
Да. Только непубличные. Приватные. Путем скармливания Змее прямо в проклятом дворце Мигеля очередного Кровавого.
— Грегори, нам трудно просить тебя рискнуть твоей единственной жизнью. Мы ведь не можем даже обещать, что успеем дать тебе вечность вместо Грани.
В этом мире все живые рискуют единственной жизнью. Запасной не наделили никого. Не положено. И вечности всем не предлагают.
А согласия Грегори никто даже не спросил. На вечность. Впрочем, «нет» он и не произнесет. Будучи одним из Детей Ночи, можно еще сделать хоть что-то. Успеть кого-то спасти самому. А вот Грань — окончательная смерть. Небытие. Тут уже никого не спасешь и никому не поможешь.
Вот только гостеприимные хозяева ведь и впрямь уже не успеют. Грегори — не житель змеиного дворца. И не вправе пригласить туда Детей Ночи. Если это вообще возможно. Магию той самой вечно голодной Змеи никто не отменял.
А Князь и Княгиня до сих пор не смеют ступить на чужую территорию. Рискнуть вечностью.
— Я готов. Я отдаю себе отчет, что во дворце окажусь один. Только прошу разрешения взять с собой друзей. Втроем мы справимся лучше.
— Как ты понял? — усмехнулся Князь.
Похоже, в этот раз удастся вытащить на поверхность Беллу. Она наконец-то увидит звезды не только во сне.
— Если бы вы могли обойтись без меня — я бы здесь сейчас не стоял, — устало вздохнул бестолковый сын знаменитого полководца. — А что еще способен совершить только смертный?
Глава 6
Глава шестая.
Мэнд, Тайран — Черные Горы.
1
В детстве Арабелле нравились захватывающие приключения. Стремительная каравелла на всех парусах летит по вольному морю.
Как же здесь непроглядно темно! Если бы впереди не ждали бедная мама, Вик и старый дедушка Георг, а еще глупенькая трусиха Элен и другие… И почти всегда рядом не было верного друга Вита и маленького Михаила.
А где-то совсем недалеко — Гор! И он совсем-совсем скоро вернется. Белла просто не имеет права бояться. И их всех подвести. Она ведь обещала справиться. Выдержать.
Слабый огонь очага, еще слабее — камина. Густой дым отсюда как-то выходит. Выползает. Это Арабелле нельзя. И Михаилу. С дымом способны улететь только свободные души. Прямиком на облако к мудрому, справедливому Творцу.
Зато можно подогреть разведенного вина. И приготовить поесть.
— Будешь жареное мясо? Извини, овощей сегодня нет.
Ест Михаил слишком мало для его лет, но откуда аппетит в таком месте?
Если бы не жизнь потерянных родных, Белле не хватило бы смелости. Ни за что. Даже вместе с Грегори. Потому что все эти бесконечные месяцы ее слабая отвага иссякала по капле — день за днем, час за часом. С каждой новой увиденной смертью, с каждой каплей невинной крови. С каждым очередным ужасом, только чудом еще не сожравшим Арабеллу.
Когда из пустынного колодца бесконечно черпать и черпать — он высыхает. Особенно если и так слишком глубок и силен не был. Ледяные Дети Ночи выпивают живых людей досуха, а их мрачные Подземелья высушили душу Беллы. Она не заметила сама, как почти растворилась в мрачной тьме. Один маленький огонек свечи — среди бесконечных ужасов Мэнда. Вот он и погас. Исчез. Просто этого никто сразу не понял. Даже она сама.
Любой огонек легко поглотить ледяной мгле — просто прежде Арабелла этого не понимала. Можно перескочить узкий ручей страха, переплыть бурную реку или даже широкое, холодное озеро. Но не безбрежный океан. Особенно если он чуть теплее льда.
Как легко и весело время летело в детстве, и как нескончаемо долго оно ползет в плену.
Грегори где-то рядом, он теперь не уйдет. Только не после того, что их связало. Прежде — совсем недавно! — любовь вела Беллу путеводной звездой. А теперь уже не спасает. Как слабому костру не согреть в лютый северный мороз. Его огня хватает лишь, чтобы не замерзнуть насмерть. Выжить. Дотянуть.
Без Грегори Арабелла погибла бы совсем, но чтобы ожить, стать прежней, ей нужна любимая мама. Еще — всегда веселый брат, мягкий, неуверенный дедушка, родной дом, но прежде всего — мать. Просто обнять ее и не отпускать больше никогда. Ощутить тепло надежных, заботливых рук, услышать родной голос.
Мама, мамочка! Найдись! Отыщи свою потерянную дочь. Потерявшуюся.
Ежедневный бой с тенью во тьме — привычен, как когда-то веселые танцы и радостный смех. Чтобы никто не понял, что Белла уже сдалась. Что ей настолько страшно.