Девадаси. Верность любви
Шрифт:
Той же ночью двое индийцев из самой низкой касты шли по дороге и по очереди несли большой сверток. Несмотря на презренное положение, они время от времени появлялись во дворце, чаще тогда, когда нужно было закопать труп какого-нибудь животного.
Поднялся сильный ветер, по небу мчались обрывки туч, звезды то появлялись, то скрывались во тьме, отчего казалось, будто небеса подмигивают сверкающими серебристыми глазами.
Внезапно один из мужчин остановился и сказал:
— Это не животное, а человек. И он еще жив. Я не чувствую холода и тяжести трупа. —
Второй отчаянно замотал головой.
— Зачем?!
— Потому что если там не падаль, то это не наша работа.
Он осторожно опустил мешок на землю и развязал его. Перед изумленными мужчинами предстало прекрасное женское лицо и тело в обрывках яркой одежды.
Второй индиец отшатнулся со сдавленным воплем:
— О нет!
А первый твердо произнес:
— Я не могу выбросить ее в канаву или в реку, как было велено. Ведь это не мертвое животное, а человек, женщина, и она еще жива! К тому же красива, как принцесса. Разве ты будешь спорить? Ты видел ее лицо? Боги наказывают тех, кто губит красоту, ибо они создали ее для людей. Для всех людей, в том числе и таких несчастных, как мы.
— Если мы не выполним приказ, сами окажемся в канаве, — заметил второй. — Почему-то во дворце решили избавиться от нее и не придумали ничего лучше, как поручить это нам!
Первый вздохнул, пребывая в сомнении, потом завязал мешок так, чтобы женщина могла дышать, и поднял ее на руки.
Оба замерли, услышав, а потом и увидев, что по дороге движется запряженная волом низкая повозка с какими-то тюками. Она ехала медленно, колеса визгливо скрипели. Возница бросил взгляд на прохожих и, признав в них мирных людей, продолжил лениво погонять вола.
Внезапно тот, что держал мешок, сорвался с места, догнал повозку и положил свою ношу среди поклажи.
Почуяв позади какое-то движение, возница оглянулся и привстал. Он подумал, что неизвестный бродяга хочет что-то украсть. Увидев, что руки мужчины пусты, успокоился и, не поняв, что произошло, продолжил путь.
— Что ты наделал? — прошептал второй индиец, а первый улыбнулся и облегченно произнес:
— В добрый путь. В добрый путь!
Глава VII
Побег
Когда Амрита пришла в себя, она увидела, что лежит на полу в какой-то мрачной и тесной комнате с низким закопченным потолком. Потом над ней склонилась женщина средних лет, индианка, с темным худым лицом.
— Очнулась? Хочешь воды?
Амрита кивнула, не будучи уверена в том, что сумеет заговорить. Голова кружилась и болела, тело казалось безвольным и слабым.
Незнакомая женщина помогла ей напиться, и Амрита заставила себя прошептать несколько слов:
— Кто ты? Где я?
— Меня зовут Сандхия, — ответила индианка. — Мы находимся в лагере для пленных англичан. Я нашла тебя в повозке с провизией, ты была завернута в мешковину и лежала среди тюков. Хвала богам, я увидела тебя первой — никто не успел разглядеть, что ты молода и красива! Тебе надо что-то сделать с собой, — озабоченно
Амрита не знала, стоит ли говорить правду, но все-таки рассказала о себе.
— Боги лишили тебя разума! — воскликнула Сандхия и сокрушенно покачала головой.
— Я рада, что очутилась здесь, вдали от дворца. Надеюсь, теперь я смогу вернуться к моей дочери, — уверенно произнесла Амрита.
— Где ты ее оставила?
— В Бишнупуре.
— Не слыхала о таком месте. Это далеко?
— Да, очень.
Сандхия только пожала плечами.
— Конечно, ты можешь попытаться уйти. Возможно, тебя отпустят.
— Кто охраняет лагерь? — спросила молодая женщина.
— В основном мусульмане; есть и индусы, но их немного. Прежде англичане пытались бежать, а теперь — уже нет.
— Почему? — спросила молодая женщина.
— Всех, кто ни сбегал, ловили и вешали посреди лагеря. Здесь все решается быстро и просто: чуть что — в петлю, никакой пощады. Впрочем, англичане и без того мрут как мухи! Достаточно посмотреть, в каких условиях они живут и чем их кормят…
— А ты как попала сюда? — поинтересовалась Амрита.
— Пришла сама и осталась, потому что мне некуда больше идти. Я вдова. Мне позволили не совершать сати, поскольку, когда мой муж умер, я была беременна. Когда родила, у меня отобрали ребенка, чтобы я не оскверняла его своими прикосновениями, обрили мне голову, одели в лохмотья, заперли в сарае и почти не кормили. Я оказалась никому не нужной, даже собственным детям, они относились ко мне как к неприкасаемой. И тогда я ушла. Бродила в джунглях, пока не оказалась в этих местах. Англичанин, который готовит еду для пленных, взял меня на кухню. Иностранные солдаты не боятся есть пищу, к которой прикасались мои руки, им все равно. Надеюсь, тебе тоже?
Амрита попыталась улыбнуться.
— Да, и мне тоже.
Сандхия деловито кивнула.
— Это хорошо. Ты можешь встать? Я дам тебе другую одежду; обрывки твоей слишком яркие и красивые. Кем ты была прежде?
— Я храмовая танцовщица. Девадаси.
Индианка удивленно присвистнула.
— Даже не заикайся об этом! Для тех, кто здесь находится, нет ничего святого.
Посмотрев на свое тело, Амрита увидела, что оно покрыто синяками и ссадинами. Вероятно, слуги принца избили ее, но она ничего не помнила.
Почему ее отправили в это место? Как ей удалось выжить?
Сандхия дала молодой женщине длинную юбку, полотняную блузу с рукавами до локтей, холщовую косынку и залатанный передник. Сама она была одета примерно таким же образом, и Амрита не стала возражать.
— Повяжи волосы и пойдем. Иначе Робсон разозлится.
— Кто это?
— Сейчас узнаешь. Лучше молчи и делай, что я велю, тем более ты все равно не понимаешь его языка. И старайся не выходить из кухни, пока я не решила, что с тобой делать.