Девадаси
Шрифт:
Если бы Раму приблизился к храму, он бы смог разглядеть, что наружные стены божественного сооружения украшены не только изображениями многорукого Натараджи, но и скульптурами полногрудых красавиц, слившихся в страстном объятии пар. И если бы он немного разбирался в символах, сумел бы понять, что изображают татуировки на груди и плечах жреца: лингам в йони [8] , означающий любовное соединение мужчины и женщины. И быть может, догадался, каким образом служат храму «жены бога».
8
Лингам —
Ила оказалась невысокой стройной женщиной лет двадцати пяти, вся в блестящих золотых украшениях и голубом сари с широкой каймой и расходящимися от талии веерообразными складками.
Раму с поклоном передал ей слова жреца.
Женщина велела Амрите снять одежду и внимательно осмотрела ее тело. Потом заставила девочку поворачиваться в разные стороны, поднимать руки и ноги, выгибаться и наклоняться к полу.
— Ее тело не имеет изъянов. Движения недостаточно свободны, но это можно исправить. Пусть остается, — сказала она и прибавила: — Попрощайся с дочерью, а потом подойди к жрецам — они отблагодарят тебя за то, что ты посвятил своего ребенка богу.
— Не уходи, отец! — воскликнула Амрита, когда они остались одни. Тонкий голосок девочки срывался и дрожал.
У Раму защемило сердце.
— Тебе будет хорошо в храме, лучше, чем дома, — пробормотал он. — Если ты откажешься, Шива может разгневаться. Посмотри, как здесь красиво, как богато одеты люди! А я… мы с Гитой приедем тебя навестить.
Он знал, что это ложь, но ему нужно было уговорить Амриту остаться.
— Вы скоро приедете?
— Да. Очень скоро. Если тебе не понравится в храме, мы заберем тебя домой.
Согретая призрачной надеждой, Амрита глубоко вздохнула и расправила худенькие плечи.
— Обещай!
— Обещаю.
Появилась Ила; она взяла девочку за руку и повела за собой, а Раму поспешно покинул территорию храма. Перед тем как уйти, он отыскал жреца, и тот заплатил ему сто рупий: огромную сумму, на которую их семья могла прожить несколько месяцев. Мужчина облегченно вздохнул: эти деньги окупали любые жертвы!
Ила привела девочку в большое, чистое и светлое помещение с гладким глиняным полом, на котором были расстелены цветные циновки, а на них лежали шерстяные подушки и полотняные покрывала.
— Здесь ты будешь жить, — сказала она. — А сейчас тебе надо помыться и надеть другую одежду.
Она отвела Амриту в купальню и помогла девочке вымыть тело и волосы. Хотя ее прикосновения были мягкими и осторожными, Амрита, даже закрыв глаза, могла сказать, что ее трогают чужие равнодушные руки.
Гита никогда не улыбалась, ласкала редко и мимоходом, и все-таки девочка знала, что мать способна понять и утешить, что она никогда не оставит ее в беде. Дома у Амриты не было ощущения, будто ее бросили в океан пустоты, где она беспомощно барахтается, не зная, как выбраться на берег.
Ила дала новой воспитаннице чистое сари, после чего принесла кувшин молока, вкусные лепешки, чашку хорошо проваренного
Она прилегла на циновку и хотела заснуть, как вдруг в помещение гурьбой вбежали возбужденные нарядные девочки с цветами в искусно убранных волосах и звенящими украшениями. Они остановились как вкопанные, с любопытством глядя на новенькую.
Потом одна из них, красивая светлокожая девочка примерно одного с Амритой возраста, подошла к обомлевшей новенькой и властно произнесла:
— Кто ты?
Девочка встала и посмотрела ей в глаза.
— Амрита.
— Откуда ты взялась? Зачем ты здесь?
Чувствуя враждебность и незнакомки, и возглавляемой ею толпы, Амрита мучительно размышляла, что бы ответить, и вдруг вспомнила слова «прекрасного Натараджи».
— Камал сказал, что я смогу научиться танцевать.
Лицо незнакомки просветлело, словно она внезапно услышала волшебное заклинание.
— Камал? — с улыбкой повторила она и спросила: — Ты еще не решила, где будешь спать? Если хочешь, можешь лечь рядом со мной.
— Как тебя зовут? — осмелилась спросить Амрита.
— Тара. Пойдем!
Тара взяла новенькую за руку и показала на одну из циновок.
— Здесь.
— Из какой ты касты? — на всякий случай осведомилась Амрита. Она очень боялась, что девочка заявит, что она брахманка или вайшья [9] . Тогда им вряд ли удастся подружиться!
Однако Тара спокойно произнесла:
— Я не знаю. Мне неизвестно, кем были мои родители. Они оставили меня на пороге храма.
9
В Индии было и есть четыре основных общественных сословия — касты Брахманы — жрецы, кшатрии — воины, вайшья — торговцы и шудры — слуги. За пределами кастового общества стоят неприкасаемые.
Амрита растерялась. Она впервые очутилась в обществе, где кастовая принадлежность не имела значения. Она никогда не предполагала, что такое возможно, и не знала, хорошо это или плохо.
— А остальные?
— Из разных каст. И будь ты брахманка, а я — неприкасаемая, — Тара жестко улыбнулась, — если я научусь танцевать лучше, чем ты, я буду выше тебя!
— Кто учит вас танцам?
— Ила. Другие девадаси. А еще — Камал.
— Он — Натараджа? — В голосе Амриты звучали наивность и надежда.
— Он — храмовый танцовщик. Такой же, как и я, — ответила Тара и, поймав изумленный взгляд собеседницы, пояснила: — Его тоже подкинули в храм. Он необычайно красив и талантлив и потому исполняет роль Шивы на всех праздниках.
— А девадаси?
— Они тоже танцуют.
— Ты — девадаси? — спросила сбитая с толку Амрита.
— Пока еще нет, — терпеливо произнесла Тара и в нескольких фразах поведала новенькой ее дальнейшую судьбу: — Для начала ты обязана запомнить сто восемь танцевальных движений, которые придумал Шива, и научиться их сочетать. Если выдержишь испытание, то после того, как на твоем сари впервые появится кровь, ты пройдешь обряд посвящения, станешь женой бога и начнешь служение в храме.