Девчонка из Слезных трущоб
Шрифт:
— А теперь четко и внятно: по какой причине ты здесь оказался?
— Мы поспорили, — срывающимся голосом проговорил Льео, — что я проберусь на празднество дроу и в доказательство что-нибудь оттуда принесу! Я пошел, думая, что Эрмир с остальными идут следом, а они не пошли, а я один здесь, и страшно было, а я все равно шел. И тут эти шипят, на меня пялятся, а я за ними, потому что… вот. А потом она, — указательный палец в мою сторону, — а я ее ножом, но я не хотел! А потом ши опять, а тут ты…
Я не была уверена, понял ли Косичка что-нибудь из этого сумбурного рассказа,
— Откуда нож? — все так же холодно осведомился ундин.
— У повара стащил, — утерев мокрый нос, покаялся Льео и, не дожидаясь особого приглашения, сам протянул его брату.
То, что они братья, больше не вызывало сомнений. Поразительное сходство, характер их взаимоотношений, общая фамилия — все указывало именно на это.
Одарив мальчишку третьей и последней оплеухой, Косичка поднял на меня глаза, кажется, только сейчас вспомнив, что они здесь не одни. Я не могла бы сказать, что выражал направленный на меня взгляд, но только от него мне стало очень неуютно. Как будто глыбой льда придавили.
Морально приготовившись к допросу, который по идее куратор должен был мне учинить, я привычно сцепила в замок руки, но взгляда на этот раз не отвела. Где-то в глубине души было обидно, что все случилось именно так, но я понимала — не отступлю. Что бы сейчас ни произошло, все равно пойду к жрице дроу, потому что в следующий раз такой подходящей возможности точно не представится. Да и вряд ли у меня хватит духу рискнуть снова встретиться с ши.
Я ожидала вопросов о том, что здесь делаю, почему шляюсь непонятно где и порочу звание кадета, но вместо этого Косичка глухо проронил невероятное:
— Спасибо.
Хотя какое там проронил? Буквально выдавил, явно переступая через себя.
Тем не менее, невзирая на то, как это было сказано, я испытала изумление, замешательство и неловкость. Такая смесь эмоций вылилась в одну-единственную фразу, которую сейчас было уместно произнести:
— И тебе.
Ведь теоретически я вовсе не спасла его брата. Не появись Косичка вовремя, нас с Льео ждала бы та участь, которую он только что так красочно расписал.
Неловкость висела между нами недолго, и уже через несколько мгновений куратор смотрел на меня так, что я понимала: вопросы все-таки будут и прямо сейчас. Мысленно стала размышлять, как объяснить свое присутствие здесь и стоит ли вообще это делать, как вдруг совсем рядом прозвучало:
— Слушайте, заткнитесь уже, а? Давайте валите отсюда!
Хрипловатый голос с характерным акцентом явно принадлежал дроу, и мое сердце встрепенулось. Наплевав на то, что обо мне подумает Косичка, я подбежала к невзрачному на вид сугробу и принялась разбрасывать в стороны снег.
— Эй, ты что дэлаешь, дура? Брюд, ты глянь, что она дэлает!
В следующее мгновение мои пальцы коснулись чего-то твердого, и это что-то одним рывком открылось. Откинув крышку люка, дроу высунулся из него по пояс и так на меня зыркнул,
— Чего буянишь, а? — возмущенно вопросил он. — Вали, кому сказано было? Тэбе сказано было! Ты вообще понимаешь язык двулунный, нэт?!
Позади заскрипел снег, и надо мной нависли две тени: Льео и Тэйна — да-да, на сей раз его сокращенное имя мне запомнить удалось.
Не дожидаясь, пока дроу еще что-нибудь скажет, а Косичка попытается вмешаться, я на одном дыхании выпалила:
— Что твое, то мое, а что мое, никому не отдам!
Тишина. Абсолютная, ничем не рушимая тишина.
Дроу таращился на меня так, словно увидел выползшую на сушу гидру, и братья ундины, судя по потрясенному молчанию, делали то же самое.
— A-а, так ты гость, да? — первым опомнился представитель темного народца. — Что ж сразу-то не сказала? Слыш, Брюд? — крикнул он кому-то внизу. — Говорил тэбе, все бабы — дуры!
И, уже снова обращаясь ко мне:
— Ну, проходи давай!
А это уже ундинам:
— Вы с ней, нэт?
Не успели ни я, ни Тэйн опомниться, как Льео с громким криком «да!» сиганул вниз. Едва не сшиб разразившегося бранью дроу, ловко юркнул мимо него, и до нас донесся гулкий стук его удаляющихся шагов.
Косичка тут же хотел броситься следом, но был остановлен непередаваемо возмущенным:
— А дэньги?!
Вспомнив, что Большой Бим говорил о пяти сребрениках, я быстро достала их из кармана, пересчитала и сунула дроу. Затем присела на краешек люка, спустила вниз ноги и уже приготовилась спускаться по каменной лестнице, как заметила, что Тэйн неподвижно замер. На его щеках ходили желваки, кулаки медленно сжимались и разжимались, а немигающий горящий взгляд уперся прямо в меня. Чем вызвано такое поведение, я поняла почти сразу и, не став вынуждать его снова переступать через гордость, отсчитала дроу еще пять монет.
— А за мальца?! — с еще большим возмущением вопросил дроу.
Приняв позвякивающие сребреники, он сунул их в висящий на поясе мешочек и махнул рукой, призывая идти за ним.
— Завтра отдам, — глухо проговорил спускающийся за мной Косичка, явно пытающийся справиться с уязвленным самолюбием.
Завтра у меня прямо день возвращения долгов намечается…
Лестница была довольно узкой, выложенные камнем земляные стены источали холод, и единственным, не дающим оступиться источником света служили роящиеся вокруг морские светлячки.
Лестница привела нас в узкий, утопающий в полумраке коридор, где уже стоял улыбающийся Льео. Причем улыбающийся так, словно не он несколько минут назад размазывал по щекам слезы и едва не стал ужином для разозлившихся ши.
— Иди сюда! — привычно командным тоном позвал его Тэйн.
Даже мне захотелось подчиниться, но у мальчонки, видимо, имелся иммунитет. Вместо того чтобы беспрекословно послушаться, он побежал вперед и выкрикнул:
— Я только одним глазком!
Косичка являл собой крайнюю степень молчаливого бешенства, но бегать по катакомбам за малолетним сорванцом явно считал ниже собственного достоинства, которое в этот вечер и так подверглось испытаниям.