Девчонки и любовь
Шрифт:
В этом году мы будем проходить «Ромео и Джульетту». Все думают, что это скукотища. Но лично я люблю Шекспира. Мне нравится, как он подбирает слова, хотя половины из них я не понимаю. Начало и в самом деле довольно занудное, но чуть подальше, когда в первый раз появляется Джульетта, становится гораздо интереснее. Джульетте всего тринадцать лет, почти четырнадцать, так что она бы тоже могла учиться в девятом классе. Но, насколько я понимаю, мать и кормилица хотят поскорее выдать ее замуж.
Я пытаюсь представить себе, каково это – выйти замуж в тринадцать лет во времена Джульетты. Неплохо, должно быть, при
Вдруг я слышу, как миссис Мэдли выкрикивает мое имя, и едва не подпрыгиваю на месте.
– Элеонора Аллард! Помимо того что вы опоздали на мой урок на целых десять минут, вы еще и не слушаете! Да что с вами такое?
– Она влюбилась, миссис Мэдли, – снова отвечает за меня Магда. Интересно, она хоть когда-нибудь может помолчать?
Миссис Мэдли издает протяжный жалобный стон, в то время как весь класс покатывается со смеху.
Похоже, я снова влипла, и довольно серьезно. Я бешено шарю глазами по раскрытой передо мной странице и неожиданно вижу как нельзя лучше соответствующую моменту строчку.
– «Не поднимусь, паду под бременем любви», – цитирую я вслух.
Миссис Мэдли немного смягчается. Кажется, мне удалось ее немного рассмешить.
– Смотрите не расшибитесь насмерть, Элеонора, – говорит она. – Почитайте, что произошло с этими несчастными любовниками в конце книги. Так, девочки, а теперь все быстренько успокоились и сосредоточились на Шекспире.
Я тоже решаю сосредоточиться на Шекспире, поэтому у меня совершенно не остается времени подумать над тем, что сказать Магде с Надин, когда они будут допрашивать меня на обратном пути из школы.
На уроке математики я даже не пытаюсь сосредотачиваться, потому что я в ней все равно ничего не понимаю. Так что просто сижу и грызу ноготь большого пальца, обдумывая сложившуюся ситуацию с моим бойфрендом. В детстве я часто сосала большой палец. Так что теперь, когда я сильно нервничаю, мне просто необходимо что-нибудь погрызть или пососать, чтобы успокоиться. Я всегда думала, что курение имеет тот же эффект, но когда однажды Магда предложила мне подымить – не в школе, конечно, а на улице – и достала целую пачку «Бенсона», то меня так затошнило после первой сигареты, что вторую я даже не докурила, и с тех пор вообще к ним не прикасалась.
Нужно решить, что именно рассказать им о Дэне. Я думаю о его светлых волосах и карих глазах… Только это уже не он, а тот парень, которого я встретила утром по дороге в школу. Понятия не имею, кто он и откуда. Но я описала именно его, когда Магда с Надин набросились на меня с расспросами. Не могла же я рассказать им, как выглядит настоящий Дэн, иначе они померли бы со смеху.
И кто только меня за язык тянул! Я напоминаю сама себе чокнутую фею-крестную, впопыхах помахавшую волшебной палочкой над Тормозом Дэном в уэльской глуши и превратившую его в сказочного красавца, которого я повстречала утром.
А главное – Магда с Надин поверили в его существование. Да я и сама почти поверила. У меня определенно есть склонность к фантазированию. С самого детства. С тех пор, как умерла мама…
Я чувствовала себя так ужасно и одиноко, что все время воображала, будто мама умерла не по-настоящему и что если я выдержу какое-нибудь дурацкое испытание – типа протерплю весь день без туалета или не сомкну глаз всю ночь, – то наутро она как обычно войдет ко мне в комнату и окажется, что это вовсе не моя мама умерла, а чья-то чужая. Иногда, когда я вот так лежала в кровати и боролась со сном, я и вправду начинала верить в то, что мама здесь, рядом, что она стоит у кровати и вот-вот наклонится, чтобы поцеловать меня. Казалось, она была так близко, что я чувствовала легкий запах ее пудры.
Даже когда я подросла и перестала выдумывать для себя всякие глупые уловки, мечтать о маме я не перестала. Я всегда чувствовала ее рядом. Я мысленно с ней разговаривала, и она отвечала мне, говорила все те вещи, которые обычно говорят мамы своим детям, – просила быть внимательнее, когда перехожу дорогу, и всегда доедать обед, а перед сном она расспрашивала меня о том, как прошел день, и всегда говорила напоследок «споки-ноки». И я шептала ей в ответ «чмоки-чмоки». Я делала так еще долго после того, как отец женился на Анне. Анна, конечно, тоже приходила ко мне вечером в спальню, чтобы поболтать и пожелать спокойной ночи, но все равно это было не то. Поначалу я даже ненавидела Анну за то, что она не моя мама. Но теперь я выросла. И понимаю, что Анна ни в чем не виновата. Она довольно милая. Временами. И все же она не моя мама.
Интересно, что бы теперь сказала моя мама? Ума не приложу. Обычно она говорит мне всякие привычные вещи, из тех, что каждый день повторяют малышам. Но моя воображаемая мама никак не возьмет в толк, что я уже выросла. Выросла настолько, чтобы мечтать о парне. Только вот пока никакого парня на самом деле у меня нет, а подругам я наплела, что есть.
– Расскажи им всю правду, Элли, – говорит мне мама. Ее голос звучит так звонко и отчетливо, что я даже оборачиваюсь посмотреть, не услышал ли ее еще кто-нибудь из класса.
Да, мама, безусловно, права. Я даже начинаю продумывать, как все исправить. Скажу им, что пошутила, разыграла их, чтобы посмотреть, легко ли они купятся. Скажу, что действительно познакомилась на каникулах с парнем по имени Дэн, и даже опишу, как он выглядит на самом деле. Даже расскажу про того утреннего красавчика. Нарисую им карикатуру – себя и реального Дэна, которого я превращаю в принца при помощи волшебной палочки. Думаю, они оценят прикол. Посмеются. Ну, может, немного покрутят пальцем у виска. Они и так всегда считали меня немного сдвинутой. Теперь окончательно в этом убедятся, но меньше любить меня от этого не станут.
Признаюсь им во всем по дороге к автобусной остановке. Все наконец прояснится и станет как прежде. За исключением того, что у Надин теперь действительно есть парень. Этот Лиам… А что, если и она его выдумала? Раньше мы с Надин часто так играли. У нее отлично получалось придумывать на пустом месте, потому-то я всегда и хотела с ней дружить. Вот умора, если Надин и на этот раз все сочинила. От нее всего можно ожидать.
Но когда после уроков мы выходим из школы и Магда начинает выспрашивать у меня подробности о Дэне, а я, в свою очередь, прочищаю пересохшее горло, чтобы выложить им всю правду, Надин вдруг останавливается и замирает на месте с открытым ртом.