Девиантный Король
Шрифт:
— Прекрати...
Я хотела предупредить, но прозвучало это, как беспомощное хныканье.
Ошеломляющее, странное ощущение охватывает мое тело из-за его грубых слов.
Хотела бы я, чтобы это было смущение или гнев, но это далеко не так. Низ моего живота сжимается, и тепло разливается по всей коже. Мои соски сморщиваются и напрягаются под полотенцем, пока это не становится слегка болезненным.
Эйден смотрит на меня, наклонив голову, как будто что-то ищет.
Он всегда берет все, что ему нравится, не спрашивая
— Ты промокла, Холодное Сердце?
Требуется все мое мужество, чтобы выпятить подбородок.
— Нет.
— Нет, а? — он отпускает мои волосы и проводит большим пальцем по нижней губе. — Хочешь сказать, что, если я засуну руку под полотенце, ты не намочишь мои пальцы?
Я сжимаю губы, чтобы не услышать голос, который пробивается сквозь меня.
— Может, мне стоит проверить, а? Просто чтобы убедиться.
Держа руку на полотенце, я кладу другую ему на грудь. Слово «стоп» вертится у меня на языке, но, зная, что он, вероятно, воспримет это как вызов и продолжит, я проглатываю.
Вместо этого я произношу:
— Единственный способ сделать это — довести меня до потери сознания.
— Это и некрофилия, и обман. Ни то, ни другое меня не интересует. Когда я доведу тебя до оргазма, я хочу, чтобы твое лицо покраснело, а твои крики прорезали воздух.
— Ты действительно болен.
— А ты действительно начинаешь звучать однообразно.
Его взгляд падает на мои обнаженные плечи и намек на мой шрам, окруженный засосами, которые он оставил.
— Эйден... не смей... — я предупреждаю.
Мои ногти впиваются в ладонь, будто моя хватка за полотенце это спасательный круг.
— Я вежливо попросил тебя сегодня утром. — его темные глаза встречаются с моими. — Но, возможно, тебе не нравится по-хорошему, милая. Возможно, в глубине души тебе нравится противоположное хорошему.
— Мне нравится, когда меня оставляют в покое.
— В это ты веришь?
Его большой палец скользит по моей щеке и резко проводит по нижней губе, будто он пытается что-то стереть.
Я даже не могу отбиться от него, потому что это будет означать, что я оставлю свое полотенце и свое тело на его милость — или на его отсутствие.
— Знаешь, что я думаю? Я думаю, что часть тебя любит противоположное хорошему, но из-за того, что ты такая хорошая, ты стремишься уничтожить эту часть. Ты боишься того, что это может значить для тебя. Как тебе может нравиться что-то настолько обездоленное, когда ты такой совершенный человек? Ты боишься самой себя, милая.
— Ты бредишь.
— Я?
Он отпускает мое лицо, и его пальцы опускаются к моей ключице. Каждое прикосновение его кожи к моей подобно обжигающему огню.
И, как и любой пожар, пепел единственное, что он оставит после себя.
— Оставь меня, черт возьми, в покое, —
— Я же тебе говорил. Я не могу.
Он стягивает полотенце, обнажая шрам и мою бледную грудь.
Это чудо, что я держу полотенце на поясе. Или, может, я держу его только потому, что он это позволяет.
Он обхватывает большим и указательным пальцами мой сосок и сильно сжимает.
Пронзительное ощущение пронзает меня до глубины души, и я закрываю глаза от стыда.
— Твои соски такие твердые. — он сжимает еще сильнее, пока стон не срывается с моих губ. — Видишь? Они напряженные и чувствительные, так что, может, им тоже нравится противоположное хорошему.
Я поджимаю губы, боясь, что раздастся какой-нибудь чужеродный звук.
— Черт.
Его металлические глаза наполняются удивлением. Он продолжает щипать и покручивать сосок, но его внимание на другом. Все его внимание приковано к сердитым красным отметинам, которые он оставил вокруг шрама.
Подавляя ощущения, проходящие через тело, я недоверчиво гляжу.
— Тебе нравится причинять людям боль?
Его взгляд неохотно покидает мою грудь, встречаясь со мной глазами. Блеск безразличия покрывает его черты, запечатывая тот интерес, который вспыхнул ранее.
— Тебе больно?
— Нет, но мне некомфортно. Избавь меня от своего внимания.
— Зачем?
Он сильно щиплет меня за сосок.
Мои губы дрожат, в попытке собраться с мыслями.
— Ты токсичен. И, ох, ты разрушил мою жизнь на два года.
Он наклоняется, губы скользят по раковине моего уха, посылая озноб в низ живота, когда он шепчет:
— Недостаточно.
— Что я тебе сделала?
Мой голос дрожит при этих словах.
— Ты существуешь.
От его слов у меня на глазах выступают слезы.
Где-то в глубине души я согласна с Ким. Эйден больше никого в школе не запугивает — даже ее. Он не лезет из кожи вон, чтобы заманить других в ловушку, как это делает со мной.
— Почему я? — прикрикиваю я. — Какого черта ты решил разрушить мою жизнь? Бросил монету? Проснулся в один день и решил, что это буду я?
Его рука обвивается вокруг моей шеи, и он сжимает ее. Схватка достаточно плотная, заставляя меня просить воздуха и показывая, что он контролирует ситуацию.
Что он может в любую секунду выжать из меня жизнь.
— Думаешь, я уничтожал тебя? —спрашивает он мрачным голосом. — Ты ничего не видела, Холодное Сердце.
Я пытаюсь толкнуть его в грудь, но он тянется свободной рукой к моему соску и щиплет его, сильнее сжимая мою шею.
Я не могу дышать.
Я, черт возьми, не могу дышать.
Мои легкие задыхаются от несуществующего воздуха, когда я бьюсь и царапаю его руку и предплечья.
Мои глаза выпучиваются, я ощущаю покалывание в каждом нервном окончании. Меня охватывает головокружение, и все становится туманным.