Девиантный Король
Шрифт:
— Когда твои опекуны впервые связались со мной, у тебя были эпизоды жестоких криков, ты отключалась и теряла сознание.
Я выпрямляюсь, мои руки на коленях становятся липкими.
— Как мои кошмары?
— Твои кошмары это проявление твоего подсознания. Когда ты была ребенком, твоё сознание было наполнено кошмарами. Ты получила травму и находилась в сильнейшем шоке из-за пожара.
— И?
— И я прибег к регрессии, методу гипноза, чтобы помочь разрешить прошлые травмы.
— Вы хотите сказать, что тетя и
Чувство предательства наполняет мою грудь при мысли, что они делают нечто подобное за моей спиной. Они вторглись в мой разум. Ну и что, что они мои опекуны? Это не дает им права стирать мое прошлое.
— Твои тетя и дядя позвонили мне только для того, чтобы снизить беспокойство, потому что они слышали, что гипноз помогает. — он выглядит, погружённым в ностальгию. — Они находились в отчаянии, особенно твоя тетя. Она выглядела готовой на все, чтобы прогнать твою боль.
— И? Вы стёрли все за их спинами?
— Нет, Эльза. — доктор Хан вопросительно смотрит на меня. — Я не стирал твои воспоминания. Ты это сделала.
Глава 39
Моя голова не перестанет кружиться после того, как я выхожу из кабинета доктора Хана.
Все еще не могу осознать его последние слова.
Я только ввёл тебя в положение, чтобы разрешить твой травматический опыт, но, когда ты проснулась, твоих воспоминаний уже не было.
Моя детская версия решила стереть все. Доктор Хан сказал, что иногда, когда вещей становится слишком много, мозг может прибегнуть к пропуску травмирующих частей. Подавление воспоминаний становится жизненно важной потребностью, а не вариантом.
Я психически и физически была не в порядке после пожара.
Я заключаю пальцы в замок, когда иду по коридору. Правильно ли я поступила?
Тогда что насчет тети и дяди? Они скрывали от меня эту правду в течение десяти лет. Сомневаюсь, что они рассказали бы мне что-нибудь, если бы я не сложила два и два.
Хотя не могу сказать, что виню их. С тех пор как они увезли меня из Бирмингема, тетя и дядя делали все, защищая меня — иногда доходили крайности.
Доктор сказал, что мне нужно тщательно подумать о восстановлении своих воспоминаний. Это дорога с односторонним движением. Он ничего не гарантирует, но может перевести меня в режим регрессии и помочь получить доступ к местам в моем подсознании, о которых мое сознание даже не подозревает.
Когда я приехала сюда, я была уверена, что хочу вернуть воспоминания. Однако после истории о другом пациенте доктора Хана, Сохо Миллере, я не уверена. Что, если я, как и он, открою Ящик Пандоры и обнаружу то, что мне не положено?
Кроме того, действительно ли я хочу заново пережить смерть своих родителей? Я содрогаюсь при этой
У меня чешутся руки, и охватывает желание вымыть их. Дрожащими пальцами я открываю маленький карман в рюкзаке и достаю дезинфицирующее средство для рук. Выливаю половину бутылки на ладонь и протираю все, пока оно не высохнет.
Я выдыхаю, когда зуд медленно проходит.
Положив дезинфицирующее средство в карман, я выхожу из здания. Я спотыкаюсь и останавливаюсь на тротуаре. Машина Эйдена припаркована через дорогу, и он стоит у водительской двери, разговаривая со знакомой светловолосой куклой Барби.
Сильвер.
Мои ноздри раздуваются, и яростный порыв пробегает по венам.
Я перехожу улицу, стараясь не сорваться на бег.
Сильвер, как известно, не теряет хладнокровия. Она в значительной степени женская версия Эйдена. Но прямо сейчас ее руки подняты.
Эйден, с другой стороны, выглядит скучающим. Это должно смягчить ярость, бурлящую во мне, но этого не происходит. Тот факт, что он даже разговаривает с ней, когда должен заехать за мной, портит мне настроение. Она приехала с ним или что-то в этом роде?
Встретиться лицом к лицу с Сильвер это действительно не то, что я хочу сделать после разговора о переменах в жизни, который я только что провела с доктором Ханом, но если это то, чего она хочет, она это получит.
— Ты обещал, Кинг. — она шипит.
— Я сказал, что подумаю над этим, — отвечает он.
— Тебе не удастся избежать этого, — скрипит она зубами.
— Избежать чего?
Я встаю прямо у нее за спиной.
Она подпрыгивает, а Эйден поворачивает голову ко мне. Как будто я застала их врасплох.
Между его бровями пролегает морщинка, но в ней нет и следа вины.
Но опять же, Эйден не испытывает чувства вины.
— Можно предупредить, пожалуйста. — Сильвер бросает на меня сердитый взгляд через плечо. — Ненормальная.
О чем она говорит? Почти уверена, что меня было слышно.
Верно?
— Что ты здесь забыла? — я встречаю ее надменный взгляд своим собственным.
— Я не отвечаю перед тобой, сука.
— Осторожно, Куинс, — предупреждает Эйден.
— Ох, так теперь, когда ты погружаешь в нее свой член, я должна наблюдать за этим? Это все? — она кладет руку на бедро и смотрит на меня. — Каково это поглощать остатки, Холодное Сердце?
С меня хватит Сильвер и ее стервозности. Надоело, что все контролируют мою жизнь или унижают меня, в то время как я выбираю быть лучшим человеком.
С. Меня. Достаточно.
Эйден делает шаг вперед, но я действую первой.
Моя рука взлетает вверх, и я хватаю волосы Сильвер. Она вскрикивает, когда я откидываю ее голову назад, смотря на нее сверху вниз.
Выражение моего лица, должно быть, страшнее, чем рывок, потому что губы Сильвер сжимаются, а ее лицо искажается.