Девианты
Шрифт:
Бл*ть. Впервые в жизни я ощутил себя полным мудаком, поскольку не нашел слов, чтобы достойно ответить на то дерьмо, которое только что вырвалось из ее рта. Для Кали это была зрелая речь, которую она только что выдала.
Девушка пустилась в некие логически-эмоциональные разглагольствования, которых я избегал, как черной, мать ее, дыры. Половинчатая откровенность — лучшая политика, верно?
— Не представляю, как ответить даже на половину того дерьма, что ты выдала. Просто есть вещи, которые никогда не смогу рассказать.
Поднявшись с выдвижной кровати, подошел к ней. Кали — сильная, никогда не стал бы этого отрицать, но она также была хрупкой. С самого первого дня, когда девочка проснулась в моей постели, знал это.
Будь катализатором всего какая-нибудь очередная сучка, я бы ее не пощадил, но это — моя королева. Не мог рассказать Кали о сделке с ее мамой, поскольку это чересчур сильно затрагивало мое прошлое. С неохотой поведал о сделке с Дженис.
Не стал говорить правду о Тиффани, или, как она ее знала, Тилли. Дабы она не пыталась спасти Тито, разложил кусочки и фрагменты неполной головоломки. Девушка восприняла все это практически без всякой реакции, лишь потому, что все они воспользовались ею.
Тиффани никогда не заботилась о ней. Для того, чтобы подобраться к Девиду, по моему приказу, она использовала ее еще до того, как я вообще узнал о существовании Кали.
Рассказал ему, кто она такая, когда уже не мог предугадать следующий шаг сучки. В ту ночь, отправляя Тифф, понимал, что он сожжет ее заживо.
Девид месяцами трахал ее, думая, что она — отверженная шлюха, жаждущая властного мужика. Кали никогда не подозревала об их отношениях, и по какой-то причине, Девид не рассказывал ей об этом.
Он многого ей не говорил.
Как же я это исправил? Очень просто — никак. Ведь она слишком многого не знала. Постоянно подталкивал лишь в нужном мне направлении. Я — эгоистичный ублюдок-манипулятор, лишенный стыда.
По большому счету, оказывал ей услугу. Кали потеряла рассудок. В этом даже не было сомнений. Она по-детски маниакальна и даже не осознавала этого. Иногда казалось, что с этой малышкой я словно иду по натянутому канату, где смешалось дозволенное и запретное.
Благо, что знал, как с ней обращаться. Она — вдребезги разбитое отражение меня самого. Только не понимала, что делать с осколками. Я сделал все за нее.
Заботиться о том, чтобы внутренняя ее опустошенность оставалась мрачной и непристойной — благо для нее. Разврат успокаивал разум лучше, чем любое лекарство.
Возможно, вначале было проще убить ее и избавить от страданий, но теперь уже было слишком поздно. Не мог отпустить девушку.
Эта великолепная исковерканная душа — моя, и я никогда ее не отдам. Она заключила сделку с дьяволом, не ведая условий. Никогда не обещал, что все будет справедливо, лишь то, что все будет бесконечно.
Наш ребенок — совсем другая история. Очень давно хотел этого именно с такой женщиной, как она.
Положив руки ей на бедра, слегка сжал.
— Начну с самого главного, что ты
Кали улыбнулась мне, а я поцеловал ее кончик носика. Однако, чего не сказал, так это то, что у меня имелось вполне достоверное предположение о том, откуда она вообще догадалась о беременности. От этого захотелось прикончить тех ублюдков в десятки раз сильнее, чем ранее. Как только все стало известно, понял, что они натворили. Необходимо было дать ей понять, что с ребенком все будет в порядке.
— Не беспокойся о нем. Как только вернемся домой, попрошу лучшего врача, которого смогу найти, быть наготове.
Поцеловав Кали в лоб, продолжил готовить постель.
— И для протокола, мне было всего-то пятнадцать, когда у нас с Дал это произошло. В последний раз двадцать два. Это было много лет назад и…
Какого хрена я вообще ей это объясняю?
— Ты — все, что я вижу, мне больше никто не нужен. Ты — безумная сучка, но идеальна для меня.
— Ах, Ром. Это самое прекрасное, что ты когда-либо говорил. Ты в моем сердце.
Комната погрузилась в безмолвие, когда мы оба замерли и уставились друг на друга. Она оказалась так близка к тому, чтобы сказать эти три слова о том, что, как уже понимал, чувствовала.
— А ведь твой член не был таким большим в пятнадцать лет; хорошая попытка. И сколько же раз тебе приходилось надевать их на себя? — Кали рассмеялась, и вот так просто мы выпутались из чертовски неловкой ситуации.
Усмехнувшись, обхватил себя руками.
— Малышка, ты же знаешь, что о моем члене всегда ходили легенды.
— Ты просто не мог этого сказать, — засмеявшись громче, запустила в меня коробкой. — Пойду умоюсь.
Спустя десять минут, она вышла совершенно обнаженная. Начиная с длинных светлых волос, прикрывавших ее сиськи, что идеально ложились в мою руку, и заканчивая упругой круглой попкой, она выглядела просто неземной. Мой член мгновенно пришел в готовность.
Конечно, пока еще девочка не полностью вернула прежний вес, но выглядела гораздо лучше, а синяки, оставленные мной, все еще виднелись… это плюс. Шрам на том месте, где ее зашивал, отлично зажил.
Впрочем, сейчас речь шла не обо мне, а о ней, ее эмоциональных всплесках.
Возможно, дело было в моей неопытности, поскольку так долго имел дело с женщиной, не убивая, но уже понимал, что, скорее всего, дело в потребности пролить кровь.
Можно сдерживать тьму лишь до тех пор, пока демоны не возьмут верх и не разрушат все на своем пути. Она была готова вырваться на волю, словно бомба с часовым механизмом, которая рванет, как только нажму правильную кнопку.
Поутру ее оковы спадут, и скрывающийся у поверхности адский монстр вырвется на свободу, никогда не будучи вновь запертым. Хотел, чтобы каждый закоулок ее порочного разума был вовлечен и готов к действию.