Девица-Яга
Шрифт:
— О! Да! Весьма неплохо! Не считая того, что природу организма косишь на корню!
— Фу! Дань! Иногда ты так правдиво косишь под зануду! Ну сама посуди…
Вдруг глаза подруги ошарашено округлились, она замолчала, покраснела и опустила голову.
— Что? — Не поняла Даня.
— Он на нас смотрит. Сейчас тебя разглядывает, пристально так. Как же я не видела, что они тоже сюда пришли!
— Кто? — Девушка развернулась на стуле, в попытке найти источник беспокойства Лены.
— Блин! Гаврилова! Не вертись так! Те парни, возле банкомата. Они сидят через три столика от нас, справа. — Даня
— Все, Лен, не суетись. Больше не смотрит. — Даня еще раз бросила взгляд в сторону, и отметила, что теперь их слушают, причем внимательно. Если бы она не была Ягой, то не заметила бы этого факта, но поскольку она была…
Девушка беспокойно заерзала на стуле, такое течение дел ее не устраивало. Расклад, когда некая нежить проявляла к ней интерес, не внове. Она постоянно балансировала на грани: сколько раз люди заставали ее стоящей на четвереньках или говорящей с самой с собой, по крайней мере, они так думали. Нежить попадалась разная: какие в плохом расположении, какие в хорошем. Но сейчас, во всей этой ситуации с подслушивающим упырем была одна странность, которая заставила ее насторожиться и принять решение позвонить бабушке (что случалось крайне редко) — он не знал кто она такая! Явно чувствовал что-то, но не знал! Послушать бы в ответ, о чем они там с человеком говорят, но привлекать к себе еще большее внимание не хотелось. Она продолжила ерзать на стуле. Неправильный какой-то упырь попался. Они не дружат с людьми и, тем более, не сидят в обычной столовой.
Яга бросила ключи от квартиры на стол и захлопнула за собой дверь. Она, не разуваясь, схватила телефонную трубку, благо соседка, Маринка, еще на занятиях, и набрала междугородний номер. На том конце защелкало, потом раздались длинные гудки и, наконец, в трубке проскрипели.
— Алё!
Даня про себя улыбнулась, бабушка потрясающе играла старушку.
— Бабуль. Выходи из образа. Это я.
— А! Евдокия Денисовна! — Голос сразу помолодел.
— Бабуля! — Возмутилась девушка.
— Ну ладно уж тебе! От имени никуда не денешься! Как дела? Как учеба? Друзья? Случилось что? Недавно ведь созванивались.
— Почти угадала, бабуль. У меня странное тут нечто.
— Странное?! — Теперь в трубке раздался смех. Сказать восемьсотлетней бабе Яге о том, что встретила нечто странное, все равно, что назвать профессору математики интеграл новинкой.
— У нас в универе упырь.
— Упырь? И что странного? Ну акромя, что ты их раньше не видела. Я ж все тебе рассказывала.
— Да… это-то да. — Девушка задумчиво покусывала нижнюю губу. — Тут другое. Он не знает кто я. Он, вроде как чует, но не знает. А ведь должен.
— М. — Бабушка замолчала ненадолго. — Не знает, значит. И как это в универе? Упырю до третьих петухов в земельку.
— Да нет. Он учится, днем его видела.
— Ну, милая! — Бабушкин тон стал учительским. — Двойка тебе! Опять ты целый урок куда-то подевала из своей головушки! Ты это в пятнадцать учила. Вспомни. Волкодлак, а не упырь!
— Нет, нет. — Затараторила Даня. — Я сейчас вспомнила. Ты только скажи, почему он студентом заделался, и еще с человеком дружит?
— С человеком? С едой они не дружат. — Утверждение было адресовано не внучке. — Видно хочет среди люда пожить, такое бывает. Встречала пару-тройку раз. Как звать его?
— Не знаю.
— Ты с ним не общалась?
— Неа. С чего?
— И не подходил?
— Нет.
Бабушка помолчала, потом задумчиво продолжила:
— Вот и не трожь.
— Почему? — Растерялась Даня.
— А что симпатичный? — Заулыбалась бабушка в трубку. — Волкодлаки, они такие… Если не самообращенный, конечно. Эх, был у меня один волкодлак, Витюшей звали. Ух, мужчина, я тебе скажу!
Девушка закатила глаза.
— Бабуль, когда последний раз ты мне говорила такую фразу, в ней фигурировало слово «ведьмак»!
— Так ведьмак тоже был! Ты поживи с мое! И не то еще будет!
— Ладно, — засмеялась Даня, — почему не трогать?
— Тут такое дело. Наша-то нежить, она все просвещенная. А это видать не отсюда. Сколько лет ему, на вскидку?
— Не знаю. Лет сто пятьдесят, не больше.
— Молоденький. С Европы небось. Они там все необразованные нынче! Моржану-то ни разу в глаз не видели. Вот, ежели б моего возраста, так те да, еще помнят и знают. А молодые, чего с них брать? — Дане представилось, как бабушка сокрушенно махнула ладонью. — Не знают и не надо! Пущай живет себе. Сам подойдет — не гони. Если, что догадается, спросит — отвечай. Но сама рассказывать — виду не давай.
— Как скажешь, бабуль.
— Вот и умница, они там с западу все бешеные, непредсказуемые, кто их знает, чего взбредет… От греха, как говорится, подальше…
— Бабуля… — Предостерегающе перебила Даня.
— Все, все, все. Не буду. Не буду. Знаю, знаю. Старую сказку не затеваю. — Девушка засмеялась в трубку. Пройдет еще немало лет, а может и столетий, прежде чем старая Яга сможет забыть католической Европе ее костры.
— Ты лучше расскажи как у тебя там дела?
— Дела? А! Дела нормально. Федор заходил с неделю как. Пожил чуток тут у меня. О тебе все спрашивал, интересовался. Обещался тебя навестить. А намедни Ивашку встретила…
После разговора с бабушкой Дане стало спокойно, но перестать думать о волкодлаке она никак не могла. Слишком ясно в память врезался внимательный изучающий взгляд голубых глаз. Пронзительные, они запали ей глубоко в душу, рождая непривычные беспокойные эмоции. Такого с Ягой еще не случалось.
Здоровый черный кот, по кличке «Кот», потерся о ногу. Даня поняла, что все еще стоит обутая в коридоре, и ее осенило.
— Кикиморушка!
Гаврилова схватила сумку и выскочила за дверь. Еще две недели назад она обещала перенести пучеглазку из столовой в дом потише, с условием не вредить хозяевам раньше одного раза в неделю, а с этим неученым волкодлаком совсем забыла.
Глава 2
Дубравко, задумчивый и хмурый, сидел на крыше десятиэтажки.