Девичьи сны (сборник)
Шрифт:
– Ничего не глупые! – сердится Игорь. – Филипп умный! Что вы от меня хотите? Ну, я неспособный! Никаких талантов не имею, так что теперь – утопиться?!
Тут у садовой калитки раздается стук чугунной колотушки.
– Доктор Черемисин! – слышен голос почтальонши. – Вам телеграмма.
Игорь бежит к калитке. Возвращается с телеграммой. Черемисин, подняв на лоб очки, вдумчиво читает. А Игорь прошмыгнул в комнату, оттуда доносится бодрый голос футбольного комментатора.
– К нам завтра приедет Георгий Круглов.
– Круглов? – Ася поднимает удивленно брови. – Это брат твоей мамы?
– Да. Мой дядя.
– Я думала, он давно умер. Он же старше мамы?
– Да. Ему, наверное, за семьдесят.
Тут гаснет свет. И такая сразу чернота, какая бывает только на юге, где темнеет стремительно быстро.
– Игорь! – Голос Черемисина. – Принеси лампочку из кладовки.
– Какую лампочку? – слышится недовольный голос мальчика.
– Стоваттку. Тут перегорела. Быстренько!
Голос Аси:
– Тоже еще. Никогда не писал, не интересовался тобой. Я и не видела ни разу этого Круглова…
Игорь приносит лампочку. Черемисин, встав на стул, заменяет перегоревшую. Вспыхивает свет.
– Когда прибывает «Шаляпин», Ася?
– В двенадцать с минутами. Миша, что нужно этому старику? Чего это он вдруг вспомнил о тебе?
– Не знаю. Придется завтра пойти на морвокзал встретить его.
– Да уж придется. Игорь, мой руки! И садись ужинать.
В клиническом санатории «Долголетие» утро начинается с пятиминутки в кабинете главврача. Потом врачи расходятся по своим отделениям, по корпусам, окруженным ухоженными цветниками.
Доктор Черемисин начинает обход своего отделения. Его сопровождает миловидная медсестра.
В мужской палате он выслушивает пожилого толстяка.
– Вы ходите по терренкуру, Алексей Степанович?
– Хожу, – пожимает тот заплывшими плечами.
– Алексей Степанович главным образом играет в домино, – деловито сообщает медсестра.
– У, ябеда, – добродушно ворчит толстяк. – А что, нельзя поиграть?
– Вам надо больше ходить, – говорит Черемисин. – Не меньше пяти километров, мы ведь договорились, правда?
– С вашей диеты не очень-то походишь… Да и я по ровному привык, а в этом чертовом Карабуруне все вверх-вниз…
– Надо ходить, – невозмутимо повторяет Черемисин. – Ходьба, движение – это жизнь.
В следующей палате он измеряет давление даме, скрывающей свой возраст.
– Как вы чувствуете себя? Головокружений нет?
– А почему у меня должны быть головокружения? – настораживается дама.
– Это бывает в первые дни, когда идет адаптация. Люся, – обращается Черемисин к сестре, – направление на ЭКГ.
А дама говорит с доверительной улыбкой:
– Доктор, могу ли я попросить вас?.. Я слышала, вы умеете подтягивать кожу лица…
– Мы, с вашего позволения, прежде всего займемся сердечно-сосудистой системой. – Он смотрит на часы.
– Да, конечно, но я бы очень, очень была благодарна, доктор, если бы вы…
В каюте теплохода «Федор Шаляпин» жизнерадостный пассажир средних лет готовится к высадке – затягивает ремни на чемодане, берет теннисную ракетку в чехле.
– Пора, сосед, – говорит он. – Подходим к Карабуруну.
Георгий Петрович Круглов лежит на койке, свесив ноги.
Глаза у него закрыты. Разговаривать не хочется, он только промычал в ответ: «У-гм».
– Ну что ж, пожелаю всего хорошего, – говорит сосед, раскрывая дверь. – Встретимся в Халцедоновой на пляже, а? Или вы будете отдыхать в самом Карабуруне?
– Еще не знаю.
Наконец-то этот говорун исчез. Круглов не спеша поднимается, смотрит в иллюминатор. Там, за голубой бухтой видна полоска берега.
«Давно я не видел моря, – думает Круглов. – Это плохо… плохо, что большинство людей живут вдали от моря. А жизнь-то, собственно, вышла из моря… океан был первой колыбелью… И какая, между прочим, нужна была храбрость живым существам… как их там, кистеперым рыбам, что ли… какая понадобилась отчаянная храбрость, чтобы впервые выползти на безжизненный берег… Почему им не сиделось у себя в теплой воде? Зачем было лезть навстречу ветрам, холодам, невзгодам сухопутной жизни? Какой инстинкт гнал их в неизвестность?..»
Георгий Круглов надевает белое полотняное кепи, берет чемодан и выходит на главную палубу. Тут пестрая толпа пассажиров. Теплоход приближается к гористому берегу.
Среди зелени белеют дома Карабуруна и уже видно аттракционное колесо над деревьями парка, и наплывает стеклянный куб морского вокзала.
Из толпы выныривает сосед по каюте.
– Красивые места, верно? Вот там, – он указывает ракеткой вправо от Карабуруна, – Халцедоновая бухта. Видите, открылась?
Из-за скалистого мыса выдвигаются белые, голубые, оранжевые корпуса пансионатов.
Круглов кивает: «Вижу».
– Сейчас на электричку – и прямо в Халцедонку, – говорит сосед. – А там – пляж, море, теннис, девочки. Жизнь!
«Жизнь, – думает Круглов. – А что такое жизнь? Поиск гарантированного пропитания? Пансионат у матушки Природы?»
На причальной стенке среди встречающих – доктор Черемисин. Худощавый, в белых брюках и белой рубашке с закатанными рукавами, с непременным галстуком, он стоит неподалеку от трапа и оглядывает сходящих на причал пассажиров «Шаляпина». Он не знает, как выглядит неожиданно объявившийся дядюшка, которого видел когда-то в детстве, но, зная, сколько ему лет, выискивает в потоке пассажиров пожилых людей.