Девичник. Тихие омуты
Шрифт:
Лада была вне себя. Но я, слушая ее, все больше ловила себя на том, что не испытываю ответного раздражения. Я физически не могла обижаться на мою подругу, благодаря напору которой в моей жизни появился Алеша. Все-таки я была не склонна умалять ее роль в переменах, которые наметились в моей личной жизни. Хотела их — получила.
— Ладуся, не извергай пламя, прошу тебя! — Я умоляюще сложила руки. — Не хватало нам поссориться именно в тот момент, когда я ощущаю себя такой счастливой. Я вас люблю, я весь мир люблю. Я готова ради вас на все. Мы ведь как сестры, только и делов — связь
— Умеешь ты, Правдина, говорить красиво, — тихо сказала Вася. Я посмотрела на нее и встретила укоризненный взгляд. Да, Васька обижалась на меня — факт. С ней мы всегда были особенно близки. Я была для нее первой советчицей, первой жилеткой, в которую она выплакивала свои беды. Она была уверена, что между нами нет секретов.
— Девочки, неужели так важно, что я сейчас, а не четыре года назад призналась вам в том, что у меня были серьезные отношения с мужчиной? Но тогда я была так несчастна, что даже говорить об этом не могла. Сейчас я готова петь о своей любви…
— Любви? — Вася подняла брови. — Все настолько серьезно?
— Кажется, я влюбилась по-настоящему. В него нельзя не влюбиться, — виновато улыбнулась я. — Мало того, что он красавчик, умница, так он еще и в постели творит чудеса. Разве я виновата?
— Варя, я рада, что слышу из твоих уст речь женщины, а не бесполого, но очень разумного существа, — сказала Лада, успокоившись. — Но мужчине об этом говорить не стоит. Может загордиться, и тогда твоя ставка упадет.
— Он признался, что влюблен, а я промолчала, — добавила я.
— Правильно поступила, — кивнула Лада, — успеешь еще.
— А я просто рада за тебя, дорогая! — Вася стремительно обняла меня, поцеловала в щеку.
Я была на грани слез. Они душили меня. Закрыв глаза, я наклонила голову — мне не хотелось, чтобы девчонки видели меня такой. Я всегда была так рассудительна, так спокойна, умела так здраво рассуждать обо всем. Но сейчас я не могла не замечать перемен, происходивших со мной. Все мое естество, все мои мысли сводились к тем ощущениям, которые подарило мне общение с Алексеем. Я была во власти чувств и эмоций. Однако самым невероятным было то, что я хотела всех этих ощущений как можно больше и не только связанных с сексом. Я все думала, как сказать об этом. Поймут ли меня девчонки?
— Ну что у тебя еще за радости, которые доводят тебя до слез? — Лада словно решила занять мое место прорицательницы. Она чувствовала меня с первого глубокого вздоха, с первой затянувшейся паузы в разговоре. Глядя на меня доли секунды, она могла точно определить мое настроение. Как же все-таки мы близки.
— Я просто счастлива, и от этого мои слезы, — нервно вытирая щеки, ответила я. — Давайте возьмем кофе и пирожных. Есть хочется.
— Ты что, теперь принадлежишь к тем, кто, нервничая, успокаивает себя вкусненьким? — заботливо спросила Вася, поднимаясь, чтобы сделать заказ.
— Я теперь принадлежу к тем, кто после занятий сексом съедает, по меньшей мере, половину плитки шоколада, — ответила я и гордо выпрямила спину. За короткое время мне удалось еще раз удивить подруг.
— Ничего себе, — Вася покачала головой. — Значит, любимые пирожки с маком отступили на задний план?
— Нет, пирожки остались, но к ним добавился шоколад, — улыбнулась я.
— Это неожиданный ритуал, — задумчиво произнесла Лада, глядя вслед Лузгиной. — Боюсь, если секс у тебя будет не от случая к случаю, то очень скоро этот десерт отразится на твоих формах.
— Ну и пусть. — Я махнула рукой. Моя фигура никогда не казалась мне идеальной. Не о чем жалеть.
— Не скажи.
— А что тут говорить. Это тебе или Васе нужно заботиться о своей талии. Я же никогда не знала, насколько она у меня далека от общепринятых норм.
— В этом твое счастье, Правдина, — подчинять себе мир, а не прогибаться под ним, — философски заметила Лада улыбаясь. — А вот и наша Василиса. Что ты нам, красавица, принесла?
Платоновна принесла кофе и огромную тарелку с крошечными эклерами в шоколадной глазури с банановым кремом. Что касается меня, то это было самое желанное блюдо в эту минуту. Я с удовольствием положила в рот крошечное пирожное и, закрыв глаза, в блаженстве ощутила, как по языку растекается вкус шоколада.
— Как здорово, — искренне сказала я, прожевав. — У меня есть все. Даже произнести это страшно, но ведь есть!
— Замечательно. — Лада осторожно хлопала в ладоши. — Это тебе бурные аплодисменты за столь быстро закончившийся поиск принца. Он весь твой, а ты — его. Не возражаешь, если мы дадим слово Васе?
Я кивнула, потому что в этот момент положила в рот очередной эклер. Посмотрев на Васю, я поняла, что она заждалась своей очереди. Мне стало стыдно. Наверное, каждый влюбленный — эгоист. Он полностью погружен в собственные переживания, а до остального мира ему мало дела. Примерно такие чувства переполняли меня. Но, собрав в кулак всю свою женскую солидарность, я настроилась внимательно слушать подругу.
— Собственно, у меня не произошло ничего такого, — прижимая ладони к горячей чашке, сказала Вася. — Важно то, что я помирилась с Левой.
— Вы снова в одной постели? — Лада всем телом подалась вперед, показывая, что она так же искренне интересуется жизнью Васи, как и моей. Это было в стиле нашей белокурой красотки — она должна быть советчицей, слушательницей и критиком номер один. Этими почетными титулами она наградила себя сама. Но мы давно смирились с таким распределением ролей и старшинства. Здесь главным был не возраст, а жизненный опыт, способность не падать духом. Кому, как не Ладе, держать в этом пальму первенства?
— Да, мы снова на нашей шикарной кровати-сексодроме.
— Вы обсуждали то, из-за чего поссорились? — спросила я.
— Нет. Мы дали слово не осложнять друг другу жизнь. Ведь она так коротка… И больше я бы не говорила о нас. Не обижайтесь, ладно?
Это заявление произвело на нас впечатление. Я молчала, пристально всматриваясь вдаль, куда-то поверх головы Васи. Таким способом я пыталась уйти от ее прямого взгляда. Лада молча подняла чашку с кофе и, не сделав ни глотка, поставила ее обратно на стол. Та же участь постигла и эклер: Лада взяла его, подержала в руке и положила себе на блюдце. Вытирая салфеткой оставшийся на пальцах шоколад, она грустно изрекла: