Девичник. Тихие омуты
Шрифт:
— Слушайте, ребята, а вы меня в центр не подбросите? — Мне так не хотелось возвращаться домой. Это было некрасиво по отношению к маме, но я ловила себя на том, что буду бесцельно бродить по квартире и ждать звонка от Алексея. Это ужасно. Любовь начинала открываться своей не самой сияющей и радужной стороной.
— Запросто! — Лузгин легко обнял нас обеих, поглядывая то на меня, то на Васю. — Карета подана.
— Я на такой машине еду впервые, — искренне восхищаясь красотой автомобиля, выдохнула я. Качество стереосистемы тоже впечатлило меня.
— Тогда загадывай желание, — сказал Лева. —
— Загадала, — тихо сказала я, глядя на мелькающие за окном привычные картины городского пейзажа.
— Даже не буду спрашивать тебя, о чем оно, твое желание, — повернувшись ко мне, таинственно произнесла Вася. Она улыбнулась, я — ей в ответ. Мы поняли друг друга без слов, потому что когда сердце переполнено любовью, все желания сводятся только к тому, чтобы это божественное ощущение оставалось с тобой как можно дольше.
— Остановите, пожалуйста, здесь, — попросила я, когда машина Лузгина выехала на одну из центральных улиц. Я подумала, что мне не помешает немного пройтись по парку, вдохнуть воздух городской суеты, чего я себя так давно добровольно лишала.
— Говори, куда тебе, и мы тебя туда привезем, не стесняйся, — сказал, не оборачиваясь, Лузгин.
— А мне никуда не надо, — вздохнула я.
— Тогда поехали с нами, — тут же предложил Лева. — Составь нам компанию. Обещаю, что скучать тебе не придется.
— Нет-нет. Спасибо. — Я засмущалась, представляя, как войду вместе с ними в сияющий зал ресторана в джинсах и моем любимом свитере цвета сгущенного молока. Да и вообще, зачем мне портить людям вечер? У них своя программа, и я в нее вряд ли вписываюсь. В любом случае я была благодарна Леве за то, что он совершенно искренне предложил мне пойти с ними. Он попытался уговорить меня, но Вася осторожно положила руку ему на колено.
— Лева, не надо, остановись. Варя не из тех, кого нужно уговаривать.
— Точно, Вась. — Я заерзала на сиденье, уже не в силах дождаться того момента, когда останусь наедине со своими мыслями.
На прощание я поцеловала Васю, пожала руку Леве, который взял с меня слово, что в следующий раз я не стану так категорически отказываться от его компании. Несколько секунд я смотрела вслед их автомобилю, пока он не слился с бесконечным потоком машин. Оглянувшись по сторонам, я поежилась. Моя дутая курточка темно-синего цвета служила не очень хорошей защитой от ноябрьской сырости, да и пальцы в сапожках уже начинали замерзать. Это удивительное свойство моего организма: ногам холодно в любой обуви. Жаль, что нельзя ходить в галошах и валенках. Уверена, что для меня это был бы выход.
Я медленно пошла вниз по улице, на ходу рассматривая серые стволы парковых деревьев, большие рекламные щиты, содержание которых сводилось к посещению модных бутиков, вкладам в банки, непременном потреблении кофе «Nescafe» и покупке шубы в салоне «Снежная королева». Я так давно просто так не ходила по городу, что все это было для меня в новинку. Наверное, те, кто проезжает здесь на рейсовом автобусе или проходит мимо пешком, давно привыкли к этому обвалу рекламы, который обрушивается на них изо дня в день. Я же испытывала истинное удовольствие от того, что получила столько новой информации.
Проходя мимо новых магазинов, я была шокирована их количеством, их роскошным внешним убранством. Мне так хотелось войти внутрь, но я ни за что не позволила бы себе этого. Только представляла, как продавец с улыбкой подойдет ко мне и предложит свои услуги — меня в жар бросало. Нет, я не их потенциальный покупатель, а примерять дорогие вещи просто из любопытства — глупость. Я не стану тратить на это время, разыгрывая из себя придирчивую мадам с толстым кошельком. Поэтому я довольствовалась тем, что могла увидеть, созерцая роскошные, просторные витрины бутиков с улицы.
Прохожих было мало. Наверняка большинство горожан собрались сейчас за воскресным столом. Я шла, думая о том, что тоже хотела бы стать участницей привычного для многих действа под названием семейный обед. Конечно, можно было приезжать к родителям. Они всегда рады лишний раз увидеть меня, накормить, обогреть. Как приятно все еще ощущать себя маленькой девочкой, когда мама ласково называет тебя «доця», подкладывая тебе в тарелку вкусненького. Она всегда переживает, что я живу впроголодь. Ругает себя за то, что так и не смогла привить мне любовь к стоянию у плиты. Нет, это не мое. И не о трапезах за родительским столом я сейчас мечтала. А о том, как было бы здорово, если бы у нас с Алешей получилось со следующего же воскресенья ввести эту добрую традицию. Я готова принять любые ритуалы, которые сблизят нас, помогут лучше узнать друг друга. Я ругала себя за то, что пыталась уцепиться за первого мужчину, который обратил на меня внимание за много лет моего затворничества. Ругала, но ничего не могла с собой поделать. Чувства захватили меня, они полностью завладели моими мыслями, желаниями. Я была уже не та Варька, которая могла проводить бесконечные вечера в библиотеке. Нет, я не отказывалась от своих прежних привычек и идеалов. Я хотела присоединить к ним то, что с недавних пор тоже стало частицей меня: Алешу.
Это было похоже на молитву. Одну из тех, что я читаю перед сном. Никогда не знаю, какие именно слова прозвучат перед тем, как я выключу ночник в своей спальне. Все приходит интуитивно, на каком-то не всегда понятном мне уровне. Я просто ощущаю, что хочу прочесть эту страницу. И сейчас, идя по малолюдным улицам родного города, я, словно молитву, повторяла слова о том, что хочу продлить это великое ощущение гармонии, которое поселилось в моей душе с появлением Алексея. Слова возникали сами собой, они выстраивались в довольно долгий монолог, смыслом которого было право на существование моей любви, моей новой ипостаси — любимой женщины.
То, как мы пытаемся сохранить, сберечь наше счастье, — тема очень деликатная. Не люблю распространяться об этом, даже в разговоре с моими подругами. Наверное, это то личное, что есть в каждой из нас. Мы открыты друг перед другом, но не настолько, чтобы обнажать каждый нерв. Уверена, что у каждого что-то должно оставаться недосягаемым, недоступным для других, даже самых близких, самых родных людей. Это запретная зона, переходить границу которой не позволено никому. И от того, как ты соблюдаешь неприкосновенность, зависит твое душевное спокойствие. Это важно. Без этого никогда не будет уравновешено твое я и этот суетный мир с его постоянно меняющимися законами, правилами.