Девичья игрушка, или Сочинения господина Баркова

Барков Иван Семенович

Миликриса

Я знаю, князь, твое мучение и страсть И коль твои штаны упруга порет часть. Давно бы я была пленна твоей любовью И скоро б запеклась моя махоня кровью, Но ужасом меня стращает твой талант, Что отстегнул теперь широкой штанной бант.

(Сие говоря, указывает перстом на хуй)

Дурносов

Не ужасайся, ах! ты онаго героя, Мы будем тешиться между собою стоя, Лишь презри толщину с длиною естества И что его красна и кругла голова. Почувствовав собой, что то повсюду гладко, Узнаешь, коль пребыть в союзе тесном сладко. Ты будь пастушкою,

я буду пастушком И стану забавлять тебя своим рожком, Чтоб ты довольна быть могла моей свирелью, Старайся подпевать приятною мне трелью И больше тщетного сомненья не имей, Скажи, не думавши: забей, о князь! забей!

Миликриса

Что отказала я и не хочу дать слова И что кажусь тебе несклонна и сурова, То пять тому назад прошло уже недель, Как клейстером свою замазала я щель, Итак, хотя сильна твоя ко мне докука, Да только мне терпеть несносна будет мука.

Дурносов

Я ворванью готов намазать плешь тот час И в дехте обмочить муде мои сто раз — Ты только лишь, моя дражайшая, склонися И расщеперь свою…

Миликриса

Напрасно, князь, не льстися И не старайся, ах, чтоб ты в мою красу Претолстую свою запрятал колбасу: Трепещу я от ней.

(Уходит.)

Дурносов

Увы, ахти мне, ах!

Явление 2

Дурносов

(один в горести и отчаянии)

Ужель от моего княжне таланта страх? О, лютая судьба и грозная минута! Почто, любезная, сурова ты и люта? Когда бы я на то желанье устремлял, Чтоб только о тебе без пользы воздыхал, На тщетные б мои тогда взирая вздохи, Нечестные одни смеялисябы плёхи! Сердечным пламенем нещастной весь горю, Устами я воплю, не жопой говорю: Склонись, дражайшая, склонись в любовь и верность, Почувствуй штанную мою к тебе усердность. О, если б щастлив я одной тобою был, С мудами бы в тебя ствол жалостный врубил. Но мучусь всякий час, терзаюсь без отрады, Иль пенжить бедному кобыл пришло с досады? Любезная, увы, хоть тем меня утешь, Позволь, чтоб закалил в тебе плачевну плешь; Холодности во мне, верь, столько не достанет, И для тебя елдак конечно всяк час встанет. С биткою сердце все тебе я поручил, А ты отдай шентю, чтоб я в нее всучил.

(Уходит.)

Явление 3

Миликриса и Секелия.

Миликриса

От корня толстого, упругого шурупа Плешь грановитая воздвиглась выше пупа, И по брюху уже распространился ствол, Как я в своей шенте послышала задор, Почувствовала вдруг любовь моя пещера, И склонность сладкую к любви дала Венера. Разжег уже мою, разжег махоню враг, И приготовил уж Дурносов свой рычаг, Но ах, какой злой рок тогда меня постигнет, Как он свой долгой шест в меня поглубже вдвигнет? Каким меня тогда ударом поразит, Как скало он свое претолстое ввалит? Со страху вся дрожит в махоне щекоталка, Лишь только как его сурова вжалась палка, Уж в робости своей упорна быть стыжусь, Мне чудится в мечте, как будто въявь ложусь. Его вдруг вобразив задор неутолимой И купно твердый ствол отнюдь непреломимой, Не смею для того в его предаться власть И чувствовать боюсь неискушенну страсть. А ты б как думала, прекрасная Секелия?

Секелия

О

коль прекрасна плешь! муде, муде драгия!

Миликриса

Достоинства его чрез то не выхваляй И склонности во мне к любви не умножай. Он князь — я знаю то — и елдаком не скуден, Хотя невзрачен он и всем мне станом чуден.

Секелия

Природа знает, что прилично дать кому, Пускай пригожства нет, пусть глуп и по уму, Однако так она таланты разделяет, Как блядь рассудная, кого ссудить, то знает. Князь важен елдаком, осанист и с мудей, Которыми прельстил довольно уж блядей, Довольно награжден сим даром от природы, И на плеши счистить премноги можно взводы, Притом зарубами роскошствует она, Как будто многими приятностьми весна.

Миликриса

Весною дышит плешь, шентя мою — зимою, Для оной сохнут все сады на ней без зною, Которые сперва в прохладности цвели, Как нагло воробьи летать в них не могли. И ныне нет еще для хищников свободы Там пустошить сады, как плодны огороды. Столь страшен для меня Дурносова злой рог, Сколь вдвое мой отец в таких случаях строг, Вить знаешь ты сама…

Секелия

Суровость Долгомуда Не строгость для любви, но пущая застуда: Он дряхл и тешить сам не в силах молодых, Затем не хочет зреть веселостей твоих, Подобно как всегда и кладена скотина, У коей фунта в три пускай висит шматина, Взирая на других сходящихся скотов, Не чувствует, чтоб в ней зажглась с задору кровь. А ты, прекрасная в сих летах Миликриса, В презрелой красоте спокойно веселися.

Миликриса

Опомнися, мой свет, что прегрешила ты, И уважаючи мои все красоты, Бесстыдно перед тем Дурносова почтила, Который мне отец; иль то ты позабыла, Что дерзкой похвалой любителя взнесла, Что ты его муде и плешь превознесла? Неужто и того родитель недостоин, Чтоб ратовал в шенте так, как бы храбрый воин?

Секелия

В нем важность старости сияет, а не блуд, Он силен разумом, сколь хитр у князя уд, Чтоб правду доказать могла вам очевидно, И если б вы могли на то зреть безобидно, Желала б я весьма изведать на весах, В его ли голове иль в княжеских мудах Есть больше весу.

Миликриса

Ах, но кто сему поверит, Тот разве, кто муде и разумы так мерит.

Секелия

Кто больше в свете жил, и знает больше тот, Примеров много есть и не один довбт, Различны случаи разумные приводят, Как в кале золото щастливые находят, Так точно и в мудах толк может быть и есть; Когда в шентю любви знак втолкнут будет весь, Другая будет вся, и разум пременится; Чем больше алчности к любви в тебе родится, Тем выше возносить ты будешь чистоту, Хоть чкалась бы всегда в кровавом ты поту, Дабы чрез то порок свой скрыть передо всеми.

Миликриса

Не искушай меня, мой свет, словами теми, Которыми даешь заразу в сердце мне. Не думаю искать я золота в дерьме, Коль хочешь князю быть любовницей ты милой, Так будь… А я, увы! век стану весть унылой.

Секелия

Я рада бы была в его предаться власть, И тут бы врезал он свою сурову часть, Но малодушия сего я в нем не чаю, Чтоб отсуленную тебе в меня вбил сваю.