Девки гулящие

Благообразный старенький профессор поправил своё пенсне в золотой оправе, что-то пригубил из стоящего перед ним на кафедре тонкостенного стакана в ажурном подстаканнике… Злые языки говаривали, что там не всегда присутствовал только чай. Впрочем, на качество его лекций это чаще всего не влияло. Хотя и бывали случаи…

– Итак, господа, продолжим. Ежели верить летописям, проституции в Древней Руси не существовало. Вместе с тем, скажу вам по большому секрету, князь Владимир был известен как великий распутник. Только официальных браков у него было шесть. Одновременно в Вышегороде у него было три сотни наложниц, столько же в Белогородке и ещё до двух сотен в Берестове. Всякая прелестная жена и девица страшились его любострастного взора. Князь презирал святость брачных союзов и невинности.

Очередная пара глотков,

– В одна тысяча шестьсот двенадцатом году во время оккупации Новгорода шведами на Лубянице некий Денис Сапожник организовал притон с воровскими женами. Подобный же существовал и на Рогатице. Посещали сии дома «немецки люди для бледни». Сразу же оговорюсь – похаживали туда, и наши соотечественники. Замечен в этом был некий поп Федор. С уходом шведов эти дома исчезли. Совсем иная ситуация была в то время в Европе. Согласно венецианской переписи одна тысяча пятьсот двадцать шестого года, там насчитывалось почти пять тысяч проституток при населении города чуть более пятидесяти пяти тысяч. Выводы делайте сами…

Профессор снова поправил своё непослушное пенсне, промокнул лоб белоснежным платком. Им же вытер затылок. Щелкнула крышка его часов. Лектор что-то прошептал себе под нос, закрыл и спрятал часы в кармашек. Затем изложение материала продолжилось.

– Несмотря на патриархальность уклада жизни блудили и у нас. Не как в Европе, но… Государственная попытка регулировать проституцию была осуществлена в одна тысяча шестьсот сорок девятом году. Царь Алексей Михайлович в «Наказе о Градском благочинии» велел следить, чтобы на улицах «блядни не было». Согласно Соборному Уложению от того же года наказывалось и сводничество – «а будет кто мужескаго полу, или женского, забыв страх Божий и християнский закон, учнут делати свады жонками и девками на блудное дело, а сыщется про то допряма, и им за такое беззаконное и скверное дело учинити жестокое наказание, бити кнутом».

Возраст не повлиял на память профессора, цитировал он всегда без ошибок. Студентами это было неоднократно проверено. Говорил знаток старины всегда как по писаному.

Содержимое стакана почти полностью иссякло. Лекции, это сегодня пошло не совсем на пользу…

– В сем же документе сказано, что «а будет которая жена жити блудно и скверно, и в блуде приживет с кем детей, и тех детей сама, или иной кто по ея велению погубит, казнити смертию безо всякия пощады». Так, я кажется, немного отвлекся. Ситуация поменялась в восемнадцатом веке. В Санкт-Петербурге уже к его середине ежегодно выявлялось много женщин, которые получали от полиции обвинения в «блудническом житье», «непотребстве», «блудном падении», «сводничестве». Это уже были не обычные измены или бытовой блуд, который существовал во все времена. Это уже промысел, профессиональная проституция и сводничество. Извините, господа. Что-то сегодня у меня мысли путаются. Болен немного. Чуть не пропустил важное. Про Петра Алексеевича упомянуть забыл. Оный хотел создать сильную армию и искоренить царящие в ней пороки. Возьмем Воинские Артикулы одна тысяча семьсот шестнадцатого года. Содержались в них наказания за скотоложство, мужеложство, изнасилование несовершеннолетних и прочие виды разврата. Соответственно – имелись они и в жизни. За вышеизложенное солдата могли навечно сослать на галеры или казнить. Извините, господа, опять я не туда… Так вот, Петром Великим решено было поставить женщин непотребного поведения на путь исправления. По его указу начинают строить прядильные дворы. Там они и трудились с целью перевоспитания. Про кнут в искоренении проституции тоже не забывали, но «корчемные, блядские и другие похабства» несмотря на это постоянно множились. Во времена Анны Иоанновны во многих вольных домах содержались непотребные женки и девки. Ежели их находили, то «секли кошками и из домов выбивали вон». Кстати, это делалось согласно Указа Правительствующего Сената от шестого мая одна тысяча семьсот тридцать шестого года. Елизавета Петровна запретила мужчинам и женщинам совместно мыться в общественных банях…

Неожиданно профессор прекратил свою лекцию, внимательно оглядел слушающих его, вновь что-то пошептал, бросил сожалеющий взгляд на пустой стакан, стоящий на кафедре. Далее им было выдано задание для самостоятельной подготовки и слушатели были распущены до завтра.

Аудитория опустела. Иван Афанасьевич аккуратно собрал свои листки с записями в папку. Из её завязок соорудил бантик, такой красивый, что и не всякая девица завязать может. Тяжело вздохнул и отправился в библиотеку – чтения профессор отсыпал на сегодняшний вечер не мало. Вот и сходил в театр, вырос в эстетическом отношении. Приобщился к прекрасному…

Так, что там нам сегодня предстоит проштудировать? Не так уж и мало. Собратьев по курсам что-то пока не видно, ну да раньше приступим к делу – быстрее его завершим.

Служитель довольно скоро принёс заказанное. Извлекаем из папки чистые листы, готовим перышко…

Начнём изучение в хронологическом порядке. Нечего блохой скакать. Первое – наказ ярославскому воеводе. Ух ты, аж одна тысяча шестьсот девяносто седьмого года. Понятно, что не оригинал. Что там пишут? Ага – «беречь накрепко, чтобы в городе, на посаде, и в уезде, и в деревнях разбоев, и татьбы, и грабежу, и убийства, и корчем, и блядни, и табаку ни у кого не было, а которые люди начнут таким воровством воровать, грабить, разбивать и красть или иным каким воровством промышлять и корчмы, и блядни, и табак у себя держать, тех воров служилым людям велеть имать и приводить к себе в Ярославль и сыскивать про их воровство всякими сыски накрепко».

Ну, дословно переписывать не буду. Отметим для себя название документа, год, и будет достаточно. Не будут же нам суровый экзамен устраивать – чай не студиозусы безусые.

Какой, фолиант-то заслуженный! Через многие руки прошёл, ветеран просто. Открываем. Какой год в сих Указах Сената нам необходим? Одна тысяча семьсот тридцать шестой. Не то, не то, а вот. «Понеже правительствующему Сенату известно стало, что во многих вольных домах происходят многие непорядки, а особливо многие вольнодумцы содержат непотребных женок и девок, что весьма противно христианскому благочестивому закону. Того ради смотреть, ежели где такие непотребные женки и девки, тех высечь кошками и из тех домов их выбить вон». Так, про это профессор на своей лекции нам уже вещал. У меня запись имеется. Откладываем. Сурово всё же. Высечь кошками. Кошка, это тебе не хворостинка всё же, а самая настоящая четырехвостная плеть с узелками на концах. Если память не изменяет, то введены они были согласно Морскому Уставу от одна тысяча семьсот двадцатого года для наказания провинившихся матросов. Ай да Анна Иоанновна – падших женщин к матросам приравняла.

Тут к Ивану Афанасьевичу служитель подошёл. Спросил, все ли книги Вашему Благородию ещё потребны. Отдал просмотренное.

Что, дальше-то в задании профессора имеется? Проказник он всё же. Не простой чаек на лекции попивал, ой не простой. Указы Елизаветы Петровны. Листаем. Вот и нашлось искомое – «1750 год. Август. Понеже по следствиям и показаниям пойманных сводниц и блядей, некоторые указываемые ими непотребные скрываются. Ее Императорское Величество указала: тех скрывающихся непотребных жен и девок, как иноземок, так и русских, сыскивать, ловить и приводить в главную полицию, а оттуда с запискою присылать в комиссию в Калинкинский дом». До этого места в своей лекции он и дочитал. Дальше уж ему сил не хватило. Ничего, завтра продолжит. Мы ж не торопимся…

Пожалуй, и покурить теперь можно. Вон уже сколько материалов изучено. Вышел на воздух. Не любил Иван Афанасьевич в помещении курить. Нет, курил конечно, но как-то без удовольствия.

Хороший портсигар сослуживцы подарили. Тяжел только несколько. Много серебра на него пошло. Так от всей души был же подарок, не пожадничали. Накладки, вензелёчки ещё заказали сделать.

Чиркнула спичка. Потянуло хорошим турецким табаком. Не нравился Ивану Афанасьевичу американский, хоть режь ты его. Приказчик уверял, что от туберкулеза он помогает, но врал же шельмец. Не наблюдал Иван Афанасьевич такого в своей практике.

Покурили – можно и дальше задание профессора выполнять. Иван Афанасьевич ещё раз взглянул на свои записи. Подчерк у него каллиграфический – буковка на буковку просто любуется.

Следующим у нас будет «Устав о благочинии» от одна тысяча семьсот восемьдесят второго года. Полистаем и сей документ. Нужное нашлось не сразу. Вот же, куда смотрел. Проглядел как слепой необходимую страницу. «1. Буде кто дом свой или нанятой откроет днем или ночью всяким людям ради непотребства, с того взыскать пеню 12-дневное содержание в смирительном доме и сажать его в тот дом, пока не заплатит. 2. Буде кто в дом, открытый всяким людям для непотребства, войдёт, с того взыскивать пеню 6-суточное содержание содержимого в смирительном доме и сажать под стражу, пока не заплатит. 3. Буде кто непотребством своим или инаго делает ремесло, от того имеет пропитание, то за такое постыдное ремесло отослать его в смирительный дом на полгода». Суровенько, но справедливо. Не блуди и не сводничай – целей будешь.