Девочка Дьявола. Без иллюзий. Книга четвертая _
Шрифт:
— Пап… — отрицательно покачала я головой. — Со мной это так не работает. У меня другой случай.
— Упрямая, — грустно улыбнулся отец и, целуя меня в лоб, добавил: — Вся в маму.
— Вся в маму, — эхом повторила я и прижалась макушкой к его плечу.
После отъезда отца мои будни превратились в одну сплошную ленту, похожую на временной конвейер, однообразный и не меняющийся, как статичная картинка, освещенная днем и темная ночью. Моя палата, лекарства, запах озона после кварцевания, ежедневный осмотр доктором Митчеллом, процедуры, пусть и полезная, но больничная еда — все это вновь стало
Вот и сегодня я постояла у окна, наблюдая за другой реальностью, и направилась к кровати, когда дверь открылась, и в палату зашел доктор Митчелл со снимками и результатами анализов в руках.
— Здравствуй, Лили. Как ты себя чувствуешь?
— Хорошо, — аккуратно укладываясь в постель, ответила я и, взглянув на бумаги, спросила: — Ну как? Пациент скорее жив, чем мертв?
— Ты выглядишь лучше, — уклончиво ответил Генри.
— Звучит ободряюще, — улыбнулась я.
— Признаться, ты меня напугала.
— Я не знаю, как это произошло, — в сотый раз начала оправдываться я. — Я соблюдала все ваши предписания…
— Это частые осложнения при травмах грудной клетки, — успокоил он меня. — Организм не справился.
— Ну да… не справился, — эхом повторила я и добавила: — Но сейчас-то я уже иду на поправку?
— С пневмонией мы разобрались. Но твоя иммунограмма далека от нормы.
— Что это значит?
— Тебе нужна профессиональная помощь на период реабилитации, Лили. Твой иммунитет основательно подорван болезнью, и, хотя мы применяли иммуномодулирующую терапию параллельно с основным лечением, результат есть, но слабый. Я опасаюсь, что мы тебя выпишем, а через неделю ты опять вернешься с тем же анамнезом. С этим шутить нельзя. То же самое я сказал и твоему отцу, когда он мне звонил.
Я машинально кивнула и, сосредоточившись на словах Генри, спросила:
— Какая именно помощь мне нужна?
— Прежде всего направленная на укрепление твоего иммунитета. Параллельно с иммуномодулирующими препаратами тебе необходимы качественные условия быта, тщательный подход к рациону питания, процедуры, — он бросил взгляд на мою губу, где еще виднелись остатки ушиба об полку и добавил: — А также профессиональная медицинская сестра, которая будет помогать тебе и контролировать процесс реабилитации. Сразу оговорюсь, это длительный процесс, который займет не один месяц.
— Вы предлагаете уехать домой, к папе? — тихо спросила я.
— Какие условия быта у тебя дома? Есть кому тебе помочь дома, кроме отца?
Я задумалась. Была двоюродная тетя, проживающая в Миннесоте, но мы с отцом были не очень близки с ней, встречались иногда на праздники, и я не могла представить себе ситуацию, в которой бы она все бросила и приехала ухаживать за мной.
— Есть только отец, — виновато пожала я плечами и, представив, как папа готовит мне, носится со мной по больницам на процедуры или, еще хуже, берет на себя элементарные бытовые трудности по уходу за мной, добавила: — Условия в Сиэтле ничем не отличаются от условий дома. Здесь хоть Джулия есть, которая помогает мне.
Генри внимательно меня выслушал и спокойно произнес:
— Об этом я и хотел с тобой поговорить, — и он поправил очки. — Я хочу позвонить Максу. Собственно, он просил меня обращаться к нему, если возникнет подобная ситуация. Эльза тоже не против. Макс готов тебе помочь материально и может обеспечить самый лучший уход на период…
— Нет, это исключено, — перебила я Генри и отрицательно замотала головой. — Я и папе запретила звонить ему, и вас прошу.
Я уже представляла, как Макс будет разрываться на два континента, руша свою жизнь и карьеру, а я буду на все это смотреть и вгонять себя в еще большее чувство вины и долга. Даже если он послушает меня и не приедет, мое согласие на его помощь давало ему надежду, и это было чудовищно неправильно.
— Это будет нечестно по отношению к нему, — добавила я для убедительности.
— Лили, с отношениями вы потом разберетесь. На данный момент меня волнует вопрос твоего здоровья.
— Я не приму его помощь, — упрямо повторила я и, видя недовольное лицо Генри, добавила: — Сотни людей восстанавливаются, и я выкарабкаюсь. В конце концов мне не пересадка сердца нужна. А иммунитет я восстановлю. Обещаю, я буду крайне осторожна теперь. Ограничу контакты до минимума, уйду в академку и буду соблюдать все ваши предписания и рекомендации.
— Этого недостаточно. Ты не понимаешь всей серьезности положения, — возразил он.
— Мы с папой что-нибудь придумаем. Но очень вас прошу, не звоните Максу, пожалуйста, — и, чтобы хоть как-то достучаться до Генри, в сердцах выпалила: — Я его не люблю и не хочу его больше мучить. Поймите, я не приму его помощь.
Мои слова эхом срезонировали о стены, и в комнате повисла тишина. Генри некоторое время молчал, будто принимал решение, а затем, бросив ещё раз внимательный взгляд на мое лицо, уверенным тоном произнес:
— Тебе нужна профессиональная помощь, и я принял решение. Я звоню Ричарду. Не уверен, что он согласится, но надеюсь, он не откажет, если я объясню ему ситуацию и лично попрошу его.
Глава 4
Мне снился сон. Синее, почти черное покрывало океана, уходящее далеко за горизонт, яркое солнце, слепящее глаза, и белый прохладный песок, в котором утопали мои ноги.
Я стояла у самой кромки воды и наблюдала за бескрайней гладью Соляриса, который иногда окатывал мои ступни холодной водой, и был, как и подобает стихии, непредсказуем. Внезапно я услышала чей-то тихий голос и повернула голову — совсем близко, в полуярде от меня, на песке сидела маленькая темноволосая девочка лет четырех, опустив голову так, что я не видела ее лица. Она была одета в яркий детский купальник цвета морской волны и лепила замок из песка, напевая знакомую мелодию, которую я никак не могла вспомнить.