Девочка Грешника
Шрифт:
— Соня, я ведь не железный, — буквально скрипит его голос.
— Прости, — смущенно отвожу глаза, — отвезешь меня домой?
— Отвезу.
И эта дорога назад чертовски быстрая. Но я не хочу уходить и кости немощно, протестующе поскрипывают, когда я все-таки киваю ему на прощание и берусь за ручку двери.
— Ну пока, Ром, — произношу я, а сама разлетаюсь на куски от разочарования, когда он кивает мне.
— Ну пока, Сонь.
Не хочу «пока». Хочу все что угодно, но только не это!
— Поцелуешь на прощание? —
— Можно, — улыбаюсь.
И тут же тону в его вкусе и запахе, с тихим стоном ловя ритмичные, но нежные толчки его языка. И этот поцелуй так резонирует с тем, что вытворяют его руки.
Ох…
Одна ладонь уже нырнула под подол моего сарафана, огладила внутреннюю сторону бедра, а затем уверенно отвела одну ногу чуть в сторону, открывая себе дорогу к моим трусикам.
— Соня, черт…
Это он нырнул пальцами под мокрую ткань и коснулся разбухшего клитора.
— Мне…домой…домой надо, Рома, — закатила я от кайфа глаза и невнятно затребовала, а потом охнула, когда он спустил лямку сарафана и подхватил потяжелевшую грудь.
— Ну так иди домой, маленькая, — рычит и кусает за нижнюю губу.
— Я…не могу.
— А я что могу? Иди лучше сюда, — и закидывает меня на себя.
И в одно мгновение наш поцелуй меняется. Из манящего и обещающего, он превращается в бешеный и страстный. И грудную клетку распирают эмоции, желания и почти нестерпимое предвкушение.
И даже звук расстегиваемой ширинки не отрезвляет меня. Наоборот!
— Увидят же, — шепчу я в его губы.
— Не увидят. У меня тонировка.
Быстро сдергивает с себя джинсы, рвет фольгу и тут же раскатывает защиту по своему члену. А затем, прикусив мой сосок, убирает в сторону мои трусики и медленно, не торопясь насаживает меня на себя.
— Ах…, - выгибаюсь я в его руках.
— Не шевелись, — глухо стонет Рома.
А затем чуть приподнимает меня и растягивает мокрые складочки пальцами, начиная ритмично двигаться. Я думала, что мне будет больно, но мне так чертовски хорошо. Так хорошо, что я почти ничего не соображаю, только бьюсь в его руках и стискиваю широкие плечи, боясь рассыпаться на мелкие кусочки под атакой его страсти.
На краю пропасти сама целую парня, а затем с рыком прикусываю его предплечье и улетаю в астрал.
Ничего не вижу, ничего не слышу, только чувствую, как член Ромы внутри меня становится каменным и за ребрами у него беснуется сердце. Стучит, грохочет, ревет.
И я еще сильнее тону в своем наслаждении, потому что всему этому причина я. И его эйфория — это моя эйфория. И когда он финиширует, я чувствую себя победителем. Вот так…
Дышим в унисон. И расставаться страшно. В этой, запотевшей изнутри, машине свой мир. А там снаружи монстры, которые хотят нас разлучить.
— Поедем завтра в Выборг? — спрашивает тихо, стискивая
— Поедем, — сонно и пьяно отвечаю я.
— Заеду утром. В девять. Норм?
— Норм…
Через несколько минут прощаемся. И я снова трезвею, понимая четко лишь одно — я дура.
И точка.
Глава 22. Вам письмо
Я влипла.
На полной скорости врезалась в этого невозможного блондина с самыми зелеными глазами на свете. И казалось, что мир вокруг меня замирает, когда я смотрю на него.
Тоненько попискивала душа, а разум орал в голос бежать от Ромы, пока еще не слишком поздно.
И только сердце глупо жмурилось от блаженства и твердило нон-стопом: «поздно, Соня, уже давным-давно поздно».
Утром следующего дня, после полусонной ночи в бреду из-за эротических снов с участием меня и Красавина, я проснулась, сама не своя, но собрала небольшой рюкзачок и выбежала за ворота, на ходу предупреждая бабулю, что весь день буду на экскурсиях.
Мне в ответ только улыбнулись и согласно кивнули. А большего мне было и не нужно.
Только Рома, бесконечная дорога вдоль залива, солнце и счастье, запутавшееся между нами.
Я просто буду жить. Наслаждаться всем этим. И не жалеть ни о чем. Главное — сердце свое и чувства держать под замком. Вот и все.
А потом был Выборг и целый день мы провели вместе, осматривая достопримечательности. Посетили военный музей, пару соборов, храм и еще какой-то костел. Названий их я не запомнила, хотя Рома был ходячей энциклопедией. Он знал все обо всем. А еще он был прекрасно осведомлен, как свести с ума, незаметно совращая меня наглыми взглядами и бесстыдными прикосновениями в самых неподходящих местах.
И мне было совершенно не до разговоров. Совершенно!
— Рома, — закусила я губу почти до крови, когда на обеде в каком-то колоритном ресторанчике парень бессовестным образом опустил свою руку под стол, а потом нырнул под подол моего платья.
— Да, я здесь, — подмигнул он мне и продолжил, как нив чем не бывало, рассматривать меню.
А сам творил такое…
— Мы же в ресторане, — уперла я руки локтями в стол и прикрыла лицо ладошками.
И чуть шире раздвинула я ноги.
— И что? Где-то есть правило, что нельзя кончать в ресторане?
— Перестань, — взмолилась я.
— Ты уверена?
— Нет, — проскулила я.
— Тогда иди в уборную, приведи себя в порядок и сматываемся отсюда.
— Хорошо, — встала я и на ватных ногах двинула в нужном направлении.
А потом тихо пискнула, потому как сзади на меня налетел Красавин, запирая на ходу дверь и толкая меня к раковине.
— Рома? — вся задрожала как лист осиновый.
— Да, Рома, я, Рома…