Девочка Грешника
Шрифт:
— Значит так! Даю вам десять минут, чтобы прийти в себя и отдышаться, а потом живо в мой кабинет. И чтобы без глупостей! Я все сказал.
И гордо удалился, в окружении двух здоровенных мордоворотов.
А между нами воцарилась тишина, нарушаемая только нашим тяжелым, рваным дыханием.
Крякнул глухо, приподнимаясь, а затем присел на бордюр рядом, рассматривая стертую кожу на кулаках. Скашиваю глаза. У Шахова ситуация намного хуже. Нормально так стесал об мою морду свои ручки. Ну и хуй с ним…
Отворачиваюсь.
Слышу, как рядом присаживается тело. Скрипит там что-то на непереводимом. Материться в конце. А потом припечатывает общеизвестным фактом.
— Как же ты меня бесишь, Ветер, просто пиздец.
— Иди на хуй, Шах, — потираю я пробитый бок и морщусь.
— Есть сигарета? — глухо, с отчетливым пренебрежением.
— Я тебе весь штиблет разбил, какое тебе курево, упоротый ты дебил?
— Дай, — протягивает руку.
— Держи, — достаю из заднего кармана джинсов потрепанную пачку.
При Соне старался не курить, но без нее я плотно подсел на это дерьмо. Только один хрен не помогает, надо бросать.
— Че надо тебе от нее? — задает Шах вопрос, шумно затягиваясь никотином.
И я зеркалю его действия, выдыхая простую истину:
— Нужна.
— Зачем?
— Люблю.
— Для меня это вообще не аргумент.
— Срал я с высокой горы на твои аргументы, Шахов.
— Тебе не хватило, засранец ты мелкокалиберный?
— Шах, ты хоть понимаешь, что из-за всей этой нашей хуйни пострадала Соня? Я виноват, ты виноват. И че, блядь? Будем дальше продолжать разборки в духе Монтекки и Капулетти, пока реально кто-нибудь не представится, да? — выдыхаю я вопросы глухо, ловя ментальный удар под дых.
Но Данил ничего не отвечает, только молча курит. Нервно. Дергано. Видно, что парится. Я тоже не в себе. Но, в отличие от него, я готов менять себя ради девушки, в которую влюбился по самые помидоры.
— Десять минут, — констатирую я факт, смотря на наручные часы и мы синхронно встаем с бордюра, издавая тихие охи.
Да, помяли друг друга зачетно. Оба забойные красавчики. Хоть сейчас на обложки глянцевых журналов.
Кряхтя, ковыляем до дома. Последний раз я был здесь, когда мы учились в девятом классе. Снаружи дом почти не изменился, но вот внутри да. Современный, роскошный, немного вычурный интерьер, но я почти его не замечаю. Жадно оглядываюсь по сторонам, в надежде, что Соня выйдет ко мне, увидит, что я весь знатно потрепанный.
Приголубит.
— Можешь не высматривать, — бурчит Шахов, — она тебя презирает.
Боль. Адская. И я снова почти падаю в персональное чистилище, но успеваю ухватиться за здравый смысл. Если я раскисну на половине пути, то ничего хорошего из этого не выйдет. Я ее люблю. И Соня меня тоже! Все, нам теперь только вместе!
Пожалуйста!
Проходим в рабочий кабинет отца. Он на нас не поднимает взгляда, просматривая на столе какие-то бумаги. Но когда мы садимся в кресла перед ним, все-таки удостаивает нас недовольным и в высшей степени осуждающим взглядом.
Вздыхает тяжело. Поджимает губы. И после минутного молчания начинает говорить.
Чувствую себя сопливым пацаном, но только на этого мужчину у меня вся надежда. Иначе труба и прощальный реквием.
— Итак, Рома, зачем ты явился на наш порог?
— Александр Александрович, я хочу просить разрешения официально ухаживать за вашей дочерью, — не раздумывая, выдал я базу.
— Хрен тебе! — огрызнулся Данил, но его отец повелительно поднял руку, призывая сына к молчанию.
— Хорошо, я услышал тебя. Но, Рома, как ты думаешь, она хочет, чтобы ты ухаживал за ней?
— Хочет, — припечатал я уверенно, — просто сейчас она злится на меня и не может разобраться в своих желаниях.
— А почему она злится?
— Потому что я, простите, был мудаком, — грубо, но зато честно.
— Мудак — это не тот, кого я хотел бы видеть рядом со своей дочерью, — сложил руки в замок и посмотрел на меня пристально.
— Я люблю Соню.
— П-ф-ф, — закатил глаза в соседнем кресле Данил, но я не обратил на это никакого внимания.
Только реакция Шахова старшего имела сейчас для меня значение. Все!
— Любишь значит…Что-ж, я не хочу знать, с чего все началось. Я не хочу знать, кто из вас прав, а кто виноват. Единственное, чего я действительно хочу — это покончить с этой безумной эпопеей вашей ненависти и мести. Мы с твоим отцом, Рома, всегда были добрыми друзьями и часто деловыми партнерами. И мне горько видеть, до чего вы все это довели. Ладно школьники, но то, что происходит сейчас — это дно.
— Отец! — возмущенно прошипел Данил.
— Хватит! Заткнулись оба и послушали меня!
А у меня сердце замерло в томительном ожидании и надежде, что не все еще потеряно.
— Бованенково. Договор на оказание услуг на три года. Это именно тот тендер, который ты нам так услужливо слил, Рома. Но, благодаря твоим же стараниям, мы можем не вывезти с поставками и попасть на крупные неустойки.
— Ну зашибись…, - бормочет Шах и впечатывается лицом в раскрытую ладонь.
Он уже все понял, я пока еще тупил. Но пояснения не заставили себя долго ждать.
— Запрет на субподряд условный. Тебя, Рома, однозначно согласуют. Так что, если ты так хочешь получить мое одобрение, то должен задвинуть на полку все свои обиды и сработаться с моим оболтусом.