Девочка Грешника
Шрифт:
На этой минорной ноте мы и разъехались по домам.
Вот только спустя неделю опять подсели на стакан, но уже в моем кабинете. Данил приехал по каким-то нашим общим делам, но вскоре подошел к моему бару и по-хозяйски начал там шурудить. Потом мы молча пили, распиливая друг друга въедливыми взглядами. Ровно до того времени, как Шахов наконец-то выдал базу.
— Завтра Соня улетает.
— Куда? — встрепенулся я, перепугавшись, что далеко и навсегда.
— На море с бабулей, дедом, отцом и матерью.
— Надолго?
— На свой День рождения и все майские праздники.
— А ты?
— А я нет. Мне работать
— Бля, Шах, не в падлу, подарок ей передай от меня!
— Где он? — поджимает губы, хмурится, смотрит исподлобья.
— Вот, — достаю из стола упакованные коробочки.
— Хер с тобой, рыба золотая, — вздыхает, а потом припечатывает меня новостью, — Соня на неделе ходила на свидание.
— М-м, — большего сказать не могу.
Меня разрывает от боли, ревности и четкого понимания, что я не имею права на эти чувства. Соня больше не моя.
— Вроде счастлива. Улыбается.
— И на кой ты мне это говоришь, Шах? — взрываюсь я, — Хочешь, чтобы у меня вообще фляга потекла?
— А я думал уже, — и усмехнулся.
— Кто он?
— Какой-то мажор из ее института. Последний курс. Перспективный вроде, отец пробивал.
— Пиздец, — влил я в себя алкоголь и в голос начала собирать все известные маты, составляя их в трехэтажные нагромождения.
— Ты бы тоже переключился. Вангую, тема верная.
— Да пошел ты, — прорычал я, а Шахов, будто издеваясь надо мной, заржал и встал на ноги.
— Да не вопрос.
И уже через минут пятнадцать каким-то магическим образом мы оба оказались в баре неподалеку от моего офиса, где опять накидались как твари. И плевать нам было, что с утра у нас встреча с заказчиками по Бованенково. Оба вкидывали, как не в себя. Я, как обезболивающее, которое нихрена не помогало. Шах видимо за компанию.
Вот только алкоголь хреновый анестезиолог. Как и время, впрочем, тоже…
Как итог, в офис на следующий день мы приползли на рогах, что я, что Шахов. Потягивали минералочку и жмурились от слишком яркого весеннего солнца. Но все, как ни странно, прошло успешно. Выдохнули и наконец-то остались в переговорной одни.
— Подарок Соньке зашел. Прыгала до потолка. Целовала меня, висла как обезьянка.
— Это самое главное, — прикрыл глаза и представил, что это было все для меня.
Самообман? Да. А что делать?
— Ну я поехал, — встал на ноги Даня и двинул к выходу.
А я смотрел ему в след, жевал губу и все думал странную думу. А когда дверь за ним почти закрылась, окликнул, чертыхаясь про себя.
— Шах?
— Ну? — вернулся в комнату и уставился на меня вопросительно.
— У меня сегодня за городом посиделки. Шашлы, баня, все дела. Поедешь? — глаза в глаза.
Пристально.
— Поеду…
Глава 46. Смысла больше нет
Выхожу из института вся на взводе, готовая опять вступить в бой с тенью. Напряжена, вибрирую. Нервы сдают, но я приказываю им держаться из последних сил, несмотря на то, что за ребрами творится что-то немыслимое. Торнадо — пять баллов по шкале Фудзиты.
Да, каждая встреча с Ветровым — это как мой личный апокалипсис. Армагеддон. Здесь приходится сражаться не только с ним, но и с самой собой, ставя на первое место принципы, а не низменные желания и первобытные инстинкты.
Гормоны — это, конечно, прекрасно. Но мое душевное равновесие важнее.
Наше дело под гриф секретно. Имя Романа Ветрова теперь табу.
Выхожу на институтское крыльцо и шарю глазами по парковке. Внутри жалобно стонет последняя не порванная струна.
Пусто.
Проверяю еще раз. И снова по нулям.
— Чисто, София Александровна, — озвучивает мне уже очевидный факт один из охранников, и я сдержанно киваю, направляясь к автомобилю.
Пока иду, непрерывно сканирую пространство, но не обнаруживаю ничего, за что бы можно было зацепиться. Красавина-Косякова-Ветрова нет. И его хищного Лексуса тоже нигде не видно.
— Может хватит?
— Как хватит-то, Сонь? Дай мне хотя бы шанс! Я не могу без тебя!
— А я могу. Потому что я забыла о тебе. Все. Было и прошло…
Мозг плавится под воспоминаниями нашего вчерашнего разговора. Сердце распадается на кровавые куски. Вот значит как?
Это конец.
Да?
Или очередной изощренный способ психологического давления в стиле Грешника, чтобы у меня перемкнуло от страха потерять его и я сама кинулась к нему в ноги.
Три ха-ха! И барабан на шею! Бегу, аж спотыкаюсь, Рома!
Но и на следующий день стоянка, что перед парами, что после, оказалась пуста. Ветров исчез, растаял как прошлогодний снег. Потаскался месяц, побухтел что-то про любовь-морковь и устал. Посочувствуем мальчику. Он на такие жертвы ради меня пошел, а я, стерва такая, его рвения и душевные порывы не оценила.
Только вот не могу я больше обманываться на его счет. Вспоминаю те его слова про то, что на мне пробу ставить негде и все внутри меня покрывается тленом. Все мои воспоминания были фальшивкой, жалкой бутафорией. Поцелуи с ним — всего лишь вынужденная мера для достижения его целей. Мой первый раз — всего лишь проходной одноразовый секс для, потонувшего в разврате, распутника.