Девочка и химера
Шрифт:
– Мороз спал, солнце, около нуля, – сообщил фокусник, поглядывая на нее. – Судя по всему, химера ослабела. Видимо, Брэдли сильно ее потрепал, раз она отпустила Калеба.
Девушка приняла информацию к сведению. Молчала, пила кофе, смотрела в окно.
– Роджер без изменений, – продолжил Марко. – А Калебу полегчало. Он встал на ноги. Правда, ничего после своего похищения не помнит. Зато хорошо помнит все, что было до. Думаю, будет свидетельствовать против тебя.
Дженни склонилась над пустой чашкой, разглядывая темный осадок на дне. Марко варил только натуральный кофе, уверяя Дженни, что растворимый изобрел дьявол. Кроме кофе,
– Будет трудно. Кусачек у Брэдли нет. И одних слов Калеба недостаточно. Но у нас фосса, и это доказательство куда весомей. Можно соврать, что ты нашла ее замерзающую где-нибудь под вагончиком…
Фокусник замолчал, но Дженни даже не пошевелилась. На такой простой педагогический трюк ее не поймать. Чтобы дед согласился на прямую и явную ложь, даже ради спасения внучки? Да скорее земля в другую сторону вертеться начнет. Фокусник, видя, что она не реагирует, более жестким тоном продолжил:
– Но мы так не сделаем…
«Конечно, – горько заметила она. – Разве можно согласиться на ложь? На малюсенькую хитрость ради единственной внучки. Никто меня не любит. Вот будь я ему родня по крови, он бы в лепешку разбился бы!»
– Картину того, что произошло, восстановить легко. Тем более для Уильяма. Он Властный… ты пока не знаешь, что это такое. Но поверь, он сможет выяснить, что ты похитила фоссу. Но пока мы будем разбираться, уйдет время. Брэдли нужно спасать. Он слабеет с каждой минутой. Даже если мы вернем его дыхание, ему понадобится экстренная медицинская помощь. Поэтому…
«Брэдли надо спасать. А меня не надо?!»
Дед замолчал, очевидно раздумывая, как бы мягче сказать следующую фразу, и Дженни сжалась.
«Не надо, не продолжай!»
– Тебе лучше во всем признаться, – сказал Марко.
Девушка не выдержала.
– Если бы я была тебе родной, ты бы так никогда не сказал!
Марко окаменел.
Дженни бросилась к кровати, выхватила скомканную одежду, начала остервенело одеваться.
– Дженни… – Она не узнала голос деда – тихий и хриплый.
– Ты никогда не любил меня! Я для тебя… – она задохнулась, не в силах подобрать слов. Черная ярость жгла ее изнутри, шла горлом, она не могла ее сдержать. – Почему ты меня не отдал в приют, Марко?!
Она схватила львенка – тот жалобно мяукнул, и девушка со злобой встряхнула его так, что у бедного зверька лязгнули зубы.
– Зачем я тебе?! – Девушка пинком распахнула дверь и выскочила наружу. Талый воздух объял ее, весеннее солнце обрушило свой прозрачный ликующий свет, но перед глазами Дженни стояла тьма. Рукав пальто болтался за спиной, как сломанное крыло раненой птицы, под мышкой задушенно пищал фоссеныш.
– Я иду на суд, Марко Франчелли. Не надо меня провожать.
Франчелли сидел у стола, стиснув в ладони у сердца белую шерсть свитера. Минутная стрелка часов прошла отметку сорок пять минут, затем пятьдесят и приблизилась к пятидесяти пяти. До начала Совета оставалось пять минут. Франчелли, наконец, разжал руку, и она бессильно опустилась на стол. Он встал, по-стариковски бережно опираясь о край стола, и тихо закрыл дверь. А затем начал неспешно убирать посуду: собрал все чашки, поставил их в раковину, туда отправил блюдца, потянулся за моющим средством, но передумал и вернулся к столу. Он двигался скованно и осторожно, как человек, который боится разбудить острую боль, дремавшую внутри тела, и успокаивает себя привычным ритуалом уборки.
Черная лужица кофейной гущи из опрокинутой чашки Дженни растеклась по столу. Фокусник взял тряпку, собираясь стереть ее, но внезапно замер, склонился над светлым деревом столешницы. Пригляделся. Метнулся к книжным полкам. Он сосредоточенно пробежал пальцами по ряду иллюстрированных энциклопедий, которые нравились Дженни. Она никогда не любила много читать, но картинки разглядывала с удовольствием. Особенно почему-то ей нравились старинные парусники, неожиданно вспомнил Марко. Открыл запертые на ключ полки. Книги здесь были куда старше энциклопедий, края обложек многих из них схвачены металлом, а сами обложки испещрены сложными узорами и надписями на загадочных языках, выдавленными в черном или коричневом фоне обложек.
«Вот ты где», – фокусник достал небольшую книгу, обтянутую темной материей, вытертой до блеска по краям, пролистал, раскрыл на нужной странице. Затем извлек из раковины чашку Дженни и на свету внимательно посмотрел на следы, оставленные кофейной гущей на стенках.
– Pax verticaline, pax Fantas marobum, max destinatus, veida porol [40] – пробормотал он. – Ива – печаль и слезы. Собака – верный друг, и головы – близкие люди, которые могут прийти на помощь. А здесь…
40
Часть ритуальной фразы, используемой при гадании на кофейной гуще. Чтобы провести гадание, чашку с кофейной гущей, накрытую блюдцем, переворачивают. Гуща растекается по стенкам чашки. Изучая ее следы, оставленные на стенках, делают предсказания. Существует великое множество узоров (линии, короны, кресты, углы, дома, животные, человеческие фигуры, цветы, цифры, буквы), каждому из которых приписывается собственное значение. К сходным способам гадания можно отнести, например, гадание на расплавленном свинце (его выливают в снег) или воске (капают в воду). В этих случаях гадатель трактует замысловатые фигуры, возникающие при охлаждении металла или воска. Заметим, что подобные гадания куда приятней, чем гадание, например, на кишках свежеубитого барана.
Марко вгляделся в черный узор, быстро пролистал страницы.
– Кинжал и петля, змея и сова. – Он захлопнул книгу. – Вражда, потеря, лживый друг и смерть. Джен!
Он стремительно вскочил, накинул пальто и, не закрывая двери, выбежал на улицу.
Марко Франчелли никогда не видел такого сочетания знаков в кофейной гуще. Кинжал и петля, змея и сова – он вертел в голове эти символы, толкуя их зловещий смысл на разный лад, но всегда выходило одно и тоже: удары судьбы, вражда, обман и… смерть. Только два маленьких пятнышка давали надежду – орел и ключ. Преодоление и победа. Но шансов ничтожно мало. Однако гадание – это не приговор.
Солнце сияло в небе. Снег, призванный противоестественной силой химеры, таял: бежал ручьями под ногами, звенел капелью, сползал и рушился тяжкими пластами с округлых крыш вагончиков. Весна расцветала над цирком «Магус», насыщала каждый глоток воздуха своей вечно юной свежестью, но фокуснику было невыносимо душно. Он поправил ворот свитера и вошел в темный проем запасного входа.
Ветерок по слабо освещенному коридору донес обрывки фраз:
– …плевать на ваше Уложение! Он его обманом ввез! Не того судите!