Девочка и пёс

Донтфа Евгений Викторович

Минлу села на своей убогой постели, нашла ногами сапоги, влезла в них и очень осторожно, чтобы не разбудить соседей по комнатушке, прихватив свою сумку, тихо выскользнула в коридор. Так как сон не шёл, она решила в очередной раз сверить направление и может быть поговорить с Шивтаком.

Девушка поднялась в общую залу постоялого двора. Здесь было сумрачно и тихо. В камине еле теплилось малиновое пламя, а на маленькой полке, над кадушкой с чистой колодезной водой, для тех кого замучит ночная жажда или понадобится возжечь светильник, горел одинокий огонёк свечи из твердого широкого темно-коричневого куска "драконьего сала", такая свеча легко могла продержаться всю ночь. Минлу нашла за стойкой масляную лампу, зажгла её, подправила фитиль дабы горел поярче и прошла к одному из столов. Поставила лампу, села на стул и закрыла глаза.

Она всегда чувствовала Ключ. О чем бы она не думала, чем бы не занималась, в каком-то укромном уголке её сознания неизменно присутствовало ощущение Шивтака как некая навязчивая мысль, неотступное воспоминание, прилипчивая мелодия, которая звучит тихо-тихо, но с удивительным постоянством. И стоило ей только обратить своё внутреннее внимание на эту "мелодию", как тут же чувство Ключа переходило в область физиологических ощущений. Где-то как будто в темени возникала слабая пульсация и по телу разливалось чувство тепла, словно она обнаженная под лучами дневного солнца. И она начинала слышать шум прибоя и улавливать до боли знакомый, ни с чем несравнимый, будоражащий, терпкий, звенящий свежестью, соленый запах моря. Еще немного и приходили звуки, слабое низкое гудение и вибрация, от которых напрягался низ живота и становилось томительно сладостно, словно в предвкушении счастливой встречи, а потом появлялись и слова, дурманящий шёпот, звучащий в странном ритме прибоя и окрашенный шипением белой пены отступающих волн. Слова были неясны, как будто произнесенные на неведомом Минлу языке, они повисали в воздухе или в голове клочьями тумана и радугой брызг и постепенно проникали в сознание, обретая смысл и значение.

Девушка встала со стула и медленно повернулась на 360 градусов. По большому счету это было излишне, она всегда чувствовала в каком направлении находится Ключ и всё же ей нравилось ощущать как полоса трепетного, едва уловимого, приятно покалывающего притяжения проходит по её телу по мере того как она вертится на одном месте. Словно ощущение тепла пламени костра на определенном расстоянии или слабое нежное пощипывание или мурашки и поглаживание пером или скольжение шелковой ткани по коже. Минлу не бралась это описывать. Она даже так до сих пор и не поняла действительно ли она что-то чувствует в теле и на коже или это всё происходит лишь в её голове. Так или иначе она встала лицом туда где сейчас был ключ. Она смотрела на левый край высокой деревянной стойки, которую недавно явно ремонтировали и обновляли. Затем девушка достала из суммы кожаный футляр, в нём оказался изящный круглый компас, в недрах которого в прозрачной тягучей масляной жидкости плавала большая игла. Минлу определила направление: восток-юго-восток. И вынула из сумки самую главную свою драгоценность: огромную невероятно точную и детальную карту Шатгаллы с привязкой к сторонам света и разлинованную меридианами и параллелями. В Туиле доблестные судебные гвардейцы забрали у неё все деньги, нефритовый браслет, металлические резные пряжки, красивый шерстяной плащ и даже костяные заколки, а вот все её бумаги оставили нетронутыми, практически и не заглянув в них, посчитав что дикарка носит с собой этот мусор либо чтобы заворачивать в листы рыбу, либо чтобы скручивать себе косяки, к тому же такого добра у Судебной Палаты, славящейся своей бюрократией, и самой было навалом и в глазах стражей бумага не представляла никакой ценности. К огромному счастью Минлу. Ведь кроме драгоценной карты у неё были с собой и великолепные стихи Гуми-Лана, и собрание изречений семи мудрецов древности и её любимая Книга Пути и Благодати, а главное путевые заметки о странах и городах путешественника, ученого и философа Гамера Ольбы, которые ей вручил мастер Танао и которые оказались самой полезной книгой во всех её скитаниях.

Расстелив на столе карту, она нашла на ней точку, где по ее мнению находился "Одинокий пастух", и взяв от этой точки восточно-юго-восточный вектор, она убедилась что линия проходит возле столицы Агрона. Снова Акануран. Конечно эти вычисления были довольно приблизительны, но определённо на этот раз все пути сходились в Акануране. Сердце девушки забилось сильнее. В своих приключениях ей еще не довелось посетить этот удивительный город, но она конечно была немало наслышана о нем, в том числе и из записок наблюдательного Гамера Ольбы. Минлу опустилась на стул и, поставив локти на стол, задумчиво поглядела на белое пламя лампы.

Затем она закрыла глаза и подумала о Ключе.

Пространство значения не имело. Находись Шивтак в соседней комнате или на противоположной стороне планеты, он и его хранительница всегда оставались единым целым. Ключ слышал пульс её крови, движения её души, колебания её мыслей и наоборот, его хранительница слышала всё что происходило в нём, а при некотором внимании и то что происходило вокруг него. Но Минлу еще не умела надежно и уверенно различать среди сумбура собственных воспоминаний, эмоций, размышлений, голоса и образы, рождаемые Ключом Океана. И уж тем более для неё было весьма сложно увидеть текущее окружение Ключа, понять что это не причудливые игры её сознания и памяти, а реальные картины происходящего в эту минуту где то за многие-многие километры от неё.

Она перешла, как её учили, на поверхностное дыхание. Она забывала себя, свое тело, отрешалась от окружения и мысленно уносилась навстречу шуму прибоя и запаху моря, она знала что там Шивтак. И вдруг её сердце радостно забилось. Её сознание заполнил мягкий белый с оттенком синего и зеленого свет и вернулось такое знакомое и уже родное ощущение близости Ключа. Он был рядом, у неё в руке, у неё на груди, в кармане и совершенно определенно он вибрировал и дрожал, переживая счастье близости с хранительницей, так милый домашний пёс повизгивая от удовольствия и восторженно колотя хвостом, весело скачет вокруг любимого хозяина, вернувшегося после долгой разлуки. Но это длилось лишь короткие мгновения, ибо древний мудрый Шивтак всё же не был склонен к излишним сантиментам. Он тут же уловил любопытство своей хранительницы и понял что она хочет узнать где он и что его окружает. И он делал всё что в его силах, чтобы помочь ей в этом. Однако в полном объеме это не удавалось и хотя Шивтак тактично замалчивал причины несовершенства их связи, Минлу прекрасно понимала, что дело в ней и в её неспособности полностью сконцентрироваться на соединении. Тем не менее через минуту она поняла что находится в лесу. То ли она увидела это, то ли Ключ сказал ей что это так. Лес был темный, гнетущий, холодный и странно тихий. Впрочем, возможно Минлу просто не удавалось услышать его звуки. На ясном звездном небе светили половинки двух лун, Тии и самой большой – Арасель. В их голубом ледяном свете всё вокруг представлялось неестественно застывшим и сюрреалистичным. Двое. Девушка напряглась, хотя это было в корне неправильно, пытаясь не упустить и осознать новую информацию. Двое. И опять, то ли она увидела два неподвижных тела вокруг темно-алых углей умирающего костра, то ли услышала это от Шивтака. Мужчины. Вэлуоннцы. Один пожилой, дородный, с огромной лысиной в окружении смешных клочков редких грязно-седых волос, с раздробленным вдавленным носом, страдающий от отдышки и ревматизма. Второй гораздо моложе, очень высокий, сутулый, с пышной, широкой как лопата, рыжей бородой, склонный к меланхолии, любящий синий цвет, брюнеток, ковыряться палочкой в носу и ушах, а также страдающий от спорадических болей в крестце. Всё это Минлу осознала в одну секунду, мешанина знаний вспыхнула в её голове и тут же стала угасать, оставляя лишь какие-то разрозненные ускользающие куски, и ей пришлось напрячь память чтобы удержать хоть что-то.

В следующую минуту девушка увидела как в торбе, лежавшей возле пожилого вэлуоннца, что-то зашевелилось и из неё показался бело-синий свет, который она тут же узнала. Это был Ключ. Пожилой, чей сон видимо был чрезвычайно чуток, тут же проснулся. Он откинул одеяло и, несмотря на свои габариты, проворно отполз в сторону, выпучив глаза в сторону торбы.

– Борик, Борик, – хриплым шепотом позвал он своего товарища. – Да проснись ты, бейхор тебя сожри!

Рыжебородый приподнялся на своей лежанке из ветвей и длинных толстых листьев.

– Чего тебе? – Сонно спросил он.

– Глаза разуй, оглобля рыжая! Вишь проклятый камень опять светится.

Рыжебородый сел и поглядел на торбу, из которое пробивалось сияние. Выглядело действительно жутковато. Пожилой, тяжело дыша подполз ещё ближе к тому кого он назвал Бориком и горячо зашептал:

– Клянусь черной кровью рыцарей Абаура, это его дьявольский хозяин к нему тянется. Пусть тебя на кол посадят, если это не так.

Рыжебородый Борик неприязненно покосился на своего товарища.

– Почему это меня?

Но пожилой словно не услышал его и продолжал:

– Помнишь что Колтун говорил, прах его побери?

– Что?

– Ну ты балда беспамятная. Камень этот проклятущий какой-то хитрый черт у одного демона утащил. А демон тот живет в доме на дне глубокого темного озера, которое где-то в дебрях Кирма. Вот и прикидывай теперь, что у этого демона на душе сейчас, небось до потолка от радости не прыгает. Он бы уж всех нас порешил, да говорят он из под воды никак выбраться не может, освященное то озеро или что. Но до камня своего колдовским манером того и гляди дотянется. И тогда точно нас в ад утащит.

– Ада нет, – уверенно сказал рыжебородый.

– Как же нет! Где ж тогда всем грешникам раскаленной кочергой в заду вертят, если ада нет? Да для половины Вэлуонна там уже место заготовили. – Пожилой тяжко вздохнул. – И как только этот сморчок скользкий уговорил меня ввязаться во всё это. Слушай, Борик, ты же полтора года в церкви на подхвате у попов обретался, должен же какие-то молитвы знать. Прочитай хоть одну, может полегчает.

– Ага, сейчас начну псалмы в лесу посреди ночи петь, – раздраженно ответил молодой человек. – Успокойся, завтра уже будем у Гремучей горы и сбудем камень с рук долой. И ты лучше подумай о той груде золота, что герцог отвалит за него. Небось тогда сразу вспомнишь зачем ввязался в это. Да ты Колтуна благословлять должен, он тебя до конца жизни обеспечил. Тем более тебе уже не долго осталось.