Девочка и пёс
Шрифт:
Судья помолчал и затем спокойно произнес:
– У тебя неверная постановка вопроса. Просить ты можешь всё что хочешь, а вот остальное уже на моё усмотрение.
– Я понимаю, – с некоторой даже как показалось судье покорностью ответила Элен. – Я хотела попросить вас рассказать мне историю Галкута. О том как он убил ребенка.
Судья словно отшатнулся, услышав это, но в тоже время и окончательно успокоился. Это было вполне понятно. Это женское любопытство. Это естественно.
– Я не думаю, что эта история подходит для детских ушей, – произнес он с сомнением.
– Пожалуйста, господин инрэ, – попросила девочка и судья с удивлением поглядел на неё. Кажется он впервые слышал от неё подобную интонацию.
– Зачем тебе это?
– Он убил своего сына?
Судья почти вздрогнул.
– Откуда ты…, – он замолчал на полуслове и с подозрением поглядел на ребенка: – Ты разговорила его?
Элен отрицательно покачала головой.
– Просто предположила, – легко солгала она. – Когда он с такой яростью бросился на Дюронов, защищая меня, мне вдруг пришло в голову, что он защищает меня как будто я его дочь. И тогда я подумала, что возможно он не уберег своего ребенка, а потом, что даже возможно он сам его и убил почему-то.
Она глядела на судью большими ясными глазами. Тот счел что это звучит вполне правдоподобно, учитывая насколько это дитё не по годам умное.
– Пройдемся, – предложил он, указывая вдоль берега.
Элен утвердительно кивнула. Несколько минут они шли молча, Мастон Лург всё еще колебался. Но в конце концов он заговорил.
На северо-западе Агрона, невдалеке от Ильмарских гор, в окружении бескрайних красно-золотых лесов есть селение Горячие Камни, названное так из-за находящихся в окрестностях удивительных валунов, которые по необъяснимой причине круглый год и в любое время суток пребывают в нагретом состоянии. Одни просто теплые и приятные на ощупь, другие достаточно горячие, но еще вполне терпимые для прикосновения и, как говорят, подходят для прогревания человеческого тела в лечебных целях, третьи горячие настолько, что плавят воск, ну а некоторые раскалены как печка и о них можно обжечься до волдырей. Люди живущие в этом в общем-то благословенном месте относят себя к иегонам. Иегоны – последователи одного из бесчисленных ответвлений христианства, а по сути просто очередная безумная секта, полная невежества, мракобесия и жестокости. Учение их довольно примитивное. Бесхитростная, незатейливая ахинея про всеблагого светлого доброго бога и злого лживого дьявола. При этом иегоны отличаются слишком уж мрачным, пессимистичным и тяжеловесным восприятием жизни. Это находит отражение и в их одежде, и в их строениях, и в их глупых правилах и ритуалах. Они носят темные одежды, обязательные капюшоны, их церкви выкрашены снаружи в черный цвет, а главный их символ кроваво-красный крест, татуировки которого они наносят себе на внутренние стороны запястья при крещении. Иегоны не верят, что дьявол это падший ангел, бывший некогда помощником бога. По их представлениям дьявол это некий антибог, источник всей скверны и тьмы в мире, зла и лжи. Во многом он равнозначен светлому богу-творцу, который создал всё сущее, при этом и тот самый хаос, из которого и возник дьявол. В общем вся их мифология весьма сумбурна и противоречива. Бог-творец вынужден был дать жизнь хаосу чтобы привести мир в движение, а хаос породил злого антибога и теперь весь мир это одно бесконечное поле битвы между творцом и дьяволом. И по их представлениям дьявол побеждает, особенно среди людей, ибо люди очень легко впускают его в себя и становятся его частью. Собственно одни лишь иегоны, просветленные и суровые, строгие и бдительные и не поддаются ему. По крайней мере стараются изо всех сил. Ну а те из них кто всё же даст слабину и впустит дьявольский дух в себя, тот будет подвергнут сначала жутким испытаниям, по сути пыткам, чтобы убедиться что дьявол действительно вселился в человека, а затем не менее чудовищным казням, призванным уничтожить оскверненное тело и отпустить измученную душу к творцу. Я ни в коем случае не хочу описывать в деталях их кровожадные, дикие методы пыток и умерщвлений, но чтобы ты понимала о каком исчадии больного разума идет речь, назову тебе один из их видов казни. Голого человека подвешивают за раздвинутые ноги головой к земле, приставляют к паху большую двуручную пилу, которой в нормальном мире пилят бревна, и медленно распиливают.
Таким образом вся жизнь иегонов посвящена тому, чтобы не дать дьяволу завладеть собой, а заодно и высматривать не вселился ли он в других. У каждого из них есть свой партнер-наблюдатель, хранитель, призванный следить за своим подопечным дабы тот не оступился и не поддался злу. Этот подопечный в свою очередь сам за кем-нибудь наблюдает. Они едят очень соленую пищу, так как зло боится соли, алкоголь пьют только три раза в год по своим главным праздникам, им нельзя смотреть на другого человека через левое плечо и оборачиваться через него, ибо дьявол подкрадывается и подолгу стоит именно с левой стороны, почти все время они ходят в перчатках, чтобы ненароком не прикоснуться голой рукой ко многим "нечистым" вещам, животным, растениям, например, к белым коровам, так как именно в белый цвет любит рядиться отец лжи, который в свою очередь не любит черный цвет, ибо тот напоминает ему о собственной тьме и в конечном счете бессилии перед светом. Также дьявол не любит красный цвет, ибо это цвет искупительной крови, которой божий сын уже однажды одолел его. И потому иегоны обвешивают себя красными веревочками, ремешками, браслетами и тому подобным. Также им нельзя плевать, чихать и зевать, кроме как вдалеке от всех и прикрываясь обеими руками. Они должны всеми возможными способами оберегать все отверстия в человеческом теле, так как именно через них чаще всего дьявол и проникает в человека. Им нельзя широко улыбаться и громко смеяться, ибо это всё дьявольские ужимки. Они с омерзением и подозрением относятся к любым дефектам и аномалиям человеческого тела, к любой необычной черте во внешности, ибо не сомневаются что это всё знаки тёмного бога. Заправляют у них всем святые отцы – владыки, трое младших и один старший. По вечерам, в час заката, когда красное солнце пылает на красных крестах черных церквей, жители Горячих Камней собираются в своих мрачных святилищах и хором громко распевают священные мантры, иногда доводя себя до исступления.
Вот в таком, скажем прямо не слишком привлекательном месте, Галкут и провел большую часть своей жизни. С рождения он слышал россказни о вездесущем духе зла, у которого нет иной заботы, кроме как соблазнять слабых, утративших бдительность людей, вселяться в них и подчинять своей воле. И в детстве также как все, он носил капюшон, перчатки, красную веревочку на запястье, не улыбался, как мог подавлял зевоту и чихание, обильно солил свою пищу, вставлял в уши пробковые затычки, остерегался рыжеволосых людей, белых котов и собак, содрогался при виде больших родинок, бородавок, раздвоенной губы, косоглазия, горбатости и прочее, поклонялся святым отцам, радостно кричал им "На многие лета, владыко", в закатный час возбужденно и проникновенно пел вместе со всеми "Славься бог-вседержитель, сотворяющий мир, элои, элои!", "Воссияй дивным светом, путеводной звездой, элои, элои!", "Буде мы в силе твоей, да одолеем мы козни злого, элои, элои". Но несмотря на все эти сумерки сознания, подавления разума и воли, торжество фанатизма и двуличия, религиозный морок всё же не смог окончательно овладеть Галкутом. Да, трудно противостоять мыслям и традициям, внушаемым с самого детства, когда у человека еще нет способности к критическому мышлению и анализу и он практически беззащитен перед любыми дикими и безумными идеями. Но Галкут, также как его отец и его дед, был рыбаком. Жили они на озере в нескольких километрах от Горячих Камней и поэтому были всегда несколько обособлены от остальной общины. Они ловили рыбу, солили её, коптили, возили на продажу в селение, плели сети, вырезали удилища, изобретали поплавки и грузила, созерцали спокойные воды озера, величие бесконечного леса, слушали шелест листвы и пение птиц и им не казалось, что повсюду скрывается дьявол. Отец и дед не носили капюшонов и перчаток, так как в них было совершенно неудобно заниматься своим ремеслом. И Галкут, по мере взросления и приобщения к семейному поприщу, тоже постепенно отходил от некоторых писанных и неписанных правил секты. И хотя он по-прежнему причислял себя к иегонам, но относиться ко всему стал проще и спокойнее. Ему больше не мерещился дьявол за каждым кустом и во всяком человеке с рыжими волосами или бородавкой. Он без всякого страха мог похлопать по спине белую корову, прокатится на белой кобыле или потрепать по шее белого пса. И всё реже и реже он появлялся в черной церкви с красным крестом на шпиле, а если и появлялся, то голос его звучал далеко не так возбужденно и неистово как прежде. Это конечно не прошло незамеченным. Один из трех младших владык по имени Кундай давно уже присматривался к Галкуту, к тому же Нани, дочь мельника, приставленная хранителем-наблюдателем к сыну рыбака часто доносила священнику о неподобающем поведении своего подопечного. После смерти отца, когда Галкут остался совершенно один, Кундай постарался взять юношу в оборот и укрепить его в мысли, что дьявол не дремлет и путь святого Иегона единственно верный путь в этой жизни. Юноша внимательно слушал все увещевания и наставления владыки, но явно уже не проникался этими мрачными идиотическими идеями о том что безжалостный коварный антибог захватывает человечество и учение иегонов и Горячие Камни по сути один из последних островков света в безбрежном океане тьмы, отчаянья и греха, в которые погружается мир. "Вера и бдительность наш единственный оплот против наступающего зла", восклицал Кундай, потрясая руками с золотыми браслетами и Галкут послушно кивал. А потом возвращался в свой домишко на берегу озера, шел проверять ловушки и сети, слушал гомон птиц и тут же забывал, что повсюду дьявол, грех и отчаянье. А иногда среди прибрежных кустов он замечал сверкание золотых волос дочери мельника, следившей за ним. Раньше без особой охоты и исключительно во исполнение возложенного на неё долга, а теперь с каким-то непонятным ей самой интересом и волнением. И Галкут, прежде относившейся вполне равнодушно к тому что за ним наблюдает глупая девчонка, вдруг стал испытывать смущение и какое-то смутное удовольствие от того что она смотрит на него. Однажды Нани свалилась в озеро с полуметрового обрывчика. Конечно всего лишь по неосторожности, но возможно и с каким-то умыслом, до конца осознать который не могла и сама. Галкут не раздумывая бросился ей на помощь, хотя там было не глубоко и никакие хищные твари ей не угрожали. Он вытащил её из воды. Потом она сидела возле его костра, сушила одежду, ела запеченную рыбу и слушала рыбацкие истории. И там, на берегу синего озера, под ласковым светом красного солнца, эти двое совершенно не помнили о том что они иегоны и злой дух постоянно искушает и соблазняет их. И Нани, под предлогом усиления слежки за своим подопечным, всё чаще и чаще приходила на озеро, где она по примеру Галкута откидывала с головы капюшон, снимала перчатки и совершенно забывала о мрачном мире черных церквей с красными крестами и неулыбчивых молчаливых людей. Всё это конечно не могло пройти незамеченным для Кундая. Его всё более и более раздражало своеволие Галкута и его отрешённость от жизни общины. А кроме того, неожиданно он понял, что Нани, превратившаяся из худенькой глазастой девочки в прелестную стройную девушку, интересует его совершенно особым образом и ему крайне неприятно, что она проводит так много времени с этим рыбаком. Он тут же назначил ей новую цель для наблюдения. Но это не помогло. Нани все равно каждый день ходила на озеро, сидела плечом к плечу со своим, как она наверно считала, другом, следя за поплавками, слушала его веселую болтовню и непозволительно много смеялась. Кундай свирепел все больше и уже высказывал старшему владыке свою озабоченность тем, что дьявол явно пробует завладеть душами этих двоих. Неизвестно чем бы всё это закончилось, но тут между Агроном и Сайтоной случилась очередная война. И Горячие Камни, как и всякая другая деревня и город любой провинции королевства, должны были поставить в строй определенную часть своего мужского населения. Армейским офицерам, грубиянам и безбожникам, было глубоко наплевать на все религиозные закидоны иегонов и на то что они последний оплот человечества в битве против диавола. Офицерам нужно было сколотить отряды ополчения и они это сделали, быстро и доходчиво объяснив владыкам, что бояться следует не дьявола, а пьяного господина полковника вот с такенной дубиной заместо трости. Молодой Галкут отправился на войну. Через пару лет война утихла, но Галкут, согласно закону о пятилетнем призыве, служил еще три года на границе с Сайтоной.
Когда он вернулся в Горячие Камни он был уже совершенно другим человеком. Учение иегонов утратило над ним власть. Теперь всё это поклонение красным крестам, хоровое иступленное пение на закате, повальная слежка друг за другом, проклинание смеха казались ему невыносимо тягостными и нелепыми. Но здесь был его дом, его озеро, а главное одна молодая особа, которая все эти пять лет не выходила из его головы и сердца. И как выяснилось эта молодая особа тоже не забывала его. И несмотря на то что Кундай приложил все мыслимые усилия чтобы сделать её своей женой, Нани осталась свободной. Ни елейные увещевания, ни соблазнение сытым безбедным существованием, ни завуалированные угрозы не только со стороны святого отца, но и от родителей и знакомых ни к чему не привели. Причем Нани и сама до конца не понимала чего она ждет. Но когда после пятилетний разлуки, она увидела Галкута, всё стало на свои места и для неё и для него. Она вышла замуж за любимого человека.
Естественно Кундай, который за эти пять лет окончательно уверовал, что Нани должна принадлежать ему и только ему, от такого поворота событий практический обезумел. И несмотря на всю свою выдержку и внешнее благодушие, на одной из проповедей злоба прорвалась из него и он оскорбительно отозвался о Нани, назвав её неблагодарным темным существом, обвинив её в уклонении от правил и традиций общины и к тому же не способной отличить хорошего от дурного, что в представлении иегонов является опаснейшим пороком, ибо такой изъян есть прямая дорога в объятия дьявола. Однако он не учел того насколько война и армия меняет людей. Галкут встал со скамьи, вышел вперед и громко и спокойно объявил, что младший владыка охвачен низменной похотью и злобой, что он возжелал Нани и не получив желаемого, извергает из своего грязного рта ложь и клевету. Святой отец рассвирепел и, схватив свой посох, один из атрибутов владыки, попытался поколотить им Галкута. И снова он не учел того что молодой рыбак последние пять лет провел там, где люди быстро привыкают к смерти и крови, к оружию и битвам, к потасовкам и грубости и учатся давать сдачи. Галкут нанес владыке два удара кулаком в лицо, прежде чем опомнившиеся общинники схватили его за руки и оттащили. Ошалевший Кундай, с разбитым лицом и потрясением в душе, несколько минут был совершенно потерян. Он просто не мог вообразить что такое возможно. Он привык обрекать на страдание других, но к тому что кто-то может причинить боль ему был совершенно не готов. Разразился страшный скандал. Однако сход всей общины под предводительством почтенного старшего владыки постановил освободить Галкута от какой-либо ответственности, ибо он только защищался, сначала свою жену, затем себя. Кундаю было велено забыть Нани и три дня беспрерывно молиться и поститься для "успокоения неподобающих страстей". Таким образом всё улеглось и со временем вроде бы забылось. Нани и Галкут стали жить вместе в рыбачьем домике, который новоиспеченный муж обновил и расширил. А через год их маленькая счастливая семья стала больше на одного человека. Нани родила прекрасного мальчика и это наверно был самый счастливый день в жизни молодого рыбака. Мальчика назвали Майрет.
На радость своим родителям Майрет рос здоровым и крепким, рассудительным и сообразительным. Казалось что от папы и мамы он взял только самое лучшее, красоту, изящество, доброту от своей матери и рослость, крепость и вдумчивость от своего отца. И Галкут просто души не чаял в своем малыше, впрочем как и в своей маленькой нежной супруге. Ему представлялось что он достиг всего о чем только мог мечтать и не может быть и не будет жизни лучшей чем эта. Обычные банальные радости тихой семейной жизни окутали его словно светлым облаком, заслоняя его от всех жестокостей и безумия мрачного мира иегонов. Галкут был счастлив самым простым человеческим счастьем. Ибо самое глубинное человеческое счастье по своей сути всегда очень обыденно и банально. Он возился со своим сыном, потихоньку приобщая его к семейному ремеслу, дурачился с женой, помогал ей в огороде, укреплял, обстраивал дом, рыбачил, заготавливал рыбу, продавал её, покупал Нани и Майрету маленькие подарки, устраивал семейные ужины в каком-нибудь несказанно красивом местечке в лесу. И всего им было вдоволь, всего в достатке, и пищи, и мира, и самих себя. И наверно ему даже стало казаться что так будет вечно. И хотя совсем рядом с ними, в Горячих Камнях, по-прежнему время от времени пытали и мучительно казнили тех, кого обуял дьявол, для Галкута всё это происходило словно в потустороннем мире. Но по прошествии семи или восьми лет этот самый "потусторонний" мир начал потихоньку подбираться к его маленькой счастливой семье. Кундай к этому времени стал старшим владыкой и хотя Галкут уже давно и думать забыл о их столкновении в прошлом и очень бы удивился, если бы кто-то напомнил ему об этом, ибо считал что всё это уже давно поросло быльем и навсегда похоронено в бездонных глубинах памяти, вряд ли сам Кундай считал так же. Но теперь он никуда не спешил и лишь внимательно приглядывался к тихому светловолосому мальчугану, у которого как оказалось были разноцветные глаза, один светло-голубой, другой зеленый и подолгу беседовал с родителями Нани, а иногда и с ней самой. Галкут поначалу ничего не замечал. Разве что Нани стала чуть молчаливее, а Майрет иногда словно грустил о чем-то. Но рыбаку казалось что это всё просто чуть более темные штрихи на светлой картине их семейного счастья, которые лишь оттеняют основной рисунок. До поры до времени он также не обращал особого внимания, что Нани всё чаще бывает у родителей и даже остается у них ночевать, а также что она уже не столь редко как раньше посещает черную церковь, где скорбно и внимательно слушает тихие наставления святых отцов. Он не замечал как его сын бродит в одиночестве по окрестностям селения или в лесу, словно дикий заброшенный олененок, и иногда тоскливо глядит издалека на других детей, которые почему-то были не слишком расположены принимать его в свои игры. Но потом до Галкута стали доходить странные нелепые слухи. Одного из мальчиков сильно покусала собака с белыми пятнами на спине, а рядом был Майрет. Один из мужчин свалился с лестницы и сломал руку, по близости снова видели Майрета. Одна из коров вдруг стала доиться кровавым молоко и как выяснилось за день до этого к ней прикасался Майрет. Черная кобылица неожиданно взбесилась, сбросила своего седока и едва не затоптала его. Как отмечали очевидцы это случилось после того как Майрет прошел рядом с ней. Одна из девочек, после того как на неё пристально и долго смотрел Майрет, заболела неизвестной болезнью и, покрывшись пятнами, слегла с лихорадкой и жаром. Приезжая в Горячие камни с возом вяленой и копченой рыбы, Галкут всё чаще замечал что жители косятся на него, а иные и просто глядят с откровенной злобой. Он не осознавал что происходит, да и не особо старался разобраться, не придавая всему этому большого значения. Он считал что прекрасно понимает этих людей и ему отлично известно, что иегонам свойственны некоторые чудачества и странности. И хотя он по-прежнему считал себя одним из них, годы армии, а затем и годы тихой светлой семейной жизни на берегу безмятежного озера совершенно отвратили его от их мракобесного запутанного мрачного учения. И он совершенно спокойно воспринимал всю непримиримую, почти фанатичную жестокость своих соплеменников, когда дело касается дьявола и колдовства, считая это естественным и может быть где-то в глубине души даже правильным. Но пребывал в абсолютной уверенности, что это не имеет никакого отношения ни к нему, ни к его семье. И вот однажды в своем доме у озера он остался совершенно один. Он спокойно лег спать, не сомневаясь что жена и сын остались ночевать у родителей Нани, такое уже случалось несколько раз. Но в следующий вечер он был по-прежнему один и эту ночь он провел далеко не так безмятежно как предыдущую, вспоминая всё что случилось за последнее время, ворочаясь с боку на бок и находя всё новые и новые тревожные признаки в поведении жены, сына и односельчан.
Ранним утром он сел на лошадь и поскакал в Горячие Камни. И там его маленький счастливый мир, словно легкое облачко пара, в один момент смело грозным порывом ветра. От родителей Нани, которые смотрели на него с нескрываемой ненавистью, он узнал что его сыном окончательно овладел дьявол и позапрошлой ночью Майрета нашли в каком-то странном беспамятстве, всего в крови и потрохах, а рядом у соседа разодранную буквально на части свинью. Когда Майрет пришел в себя, он плохо что помнил, призвали святого отца, тот заподозрил присутствие дьявола в ребенке и мальчика забрали в церковь и поместили в так называемый "святой мешок". "Святой мешок" это небольшое углубление в каменном полу в одном из помещений в подвалах церкви. Углубление высотой от силы полметра и пару метров в длину, внутри дощатый настил, на который укладывается человек, а сверху эта яма накрывается тяжелой решеткой из освященного металла. Жуткое место, по сути каменный тесный гроб, закрытый сверху толстой решеткой, якобы дьявол в этом "мешке", окруженный камнем и святым металлом не способен никому снаружи причинить зла. И также родители Нани не стерпели и объявили единодушное мнение общины, что в том что дьявол завладел ребенком в первую очередь виноват его глупый, а может и злокозненный отец, который пренебрег практически всеми правилами и обычаями иегонов, отдалился от церкви и святого учения и приобщил Майрета к темным глубинам вод и проклятым лесным чащобам, любимым обиталищам антибога. А Нани уже вторые сутки подряд не встает с колен перед алтарём в церкви, вымаливая у бога прощение для её сына, а заодно и для неразумного мужа. Галкут слушал их слова как в бреду, как будто его всего закутали в толстое ватное одеяло и голоса стариков доносятся издалека. Он слушал и не слышал, не верил что всё это происходит на самом деле. Ведь всё-таки он был иегоном и прекрасно знал что ждет его сына. Пытки и истязательства, от которых и взрослые люди сходили с ума. Пытки, призванные вынудить дьявола раскрыть себя, признать своё присутствие, пытки чьей главной задачей является добраться до самого нутра человека, до мозга костей, пронзить его такой чудовищной болью чтобы скрывающийся внутри дьявол затрепетал, завопил от страдания и выдал себя. Если же этого не случится, то значит дьявола нет и человека отпустят. Обожжённого, обескровленного, изрезанного, истыканного иглами, с раздробленными костями, искалеченными суставами, полуживого, полубезумного его отпустят чтобы он провел остаток своих скорей всего уже немногочисленных дней в тяжелом сумрачном мире страшных воспоминаний. Но впрочем такое случается невероятно редко, практически никогда, ибо дьявол слаб и почти всегда выдает себя. И тогда человека умертвляют каким-нибудь жутким способом, дабы гарантировано освободить его душу от темного бога. Вот что ожидало его сына. Галкут знал что всё будет именно так и никого не остановит то что Майрет всего лишь восьмилетний ребенок. Галкут видел невообразимые нормальным человеком казни беременных женщин, вынашивающих в себе семя дьявола, стариков, впавших в ересь на склоне лет и юных девушек, соблазненных дьявольскими искушениями. И он понимал что Майрета ждет тоже самое. Он отвернулся от родителей Нани, совершенно забыв о них, не слушая что они изрыгают ему в спину и побрел, не различая дороги, а по его щекам безостановочно текли слезы. Но пока он так шел в его голове наступало какое-то прояснение, в памяти отчетливо всплывали вещи на которые он раньше не обращал внимание. Косые взгляды односельчан, злобное или испуганное перешептывание при его появлении, нелепые слухи о постоянном присутствии Майрета при несчастных или досадных происшествиях с людьми, о его недобрых, приносящих беду разноцветных глазах, об отлучках Нани, о её робких попытках заговорить с ним о боге и церкви и что-то еще про "неправильную" жизнь, а главное, и это теперь буквально вонзалось раскаленной спицей ему в сердце, самодовольном, уверенном, насмешливом, маслянистом взгляде старшего владыки. Они иногда встречали друг друга, но практически никогда не заговаривали. Галкут считал, что по большому счету им не о чем говорить, он отдалился от учения и традиций иегонов, святой отец понимает это, конечно не одобряет, но спокойно принимает, признавая за рыбаком право самому выбирать какой жизнью жить. Так ему казалось тогда, а теперь он понимал что всё было иначе. Кундай глядел на него не добродушно и спокойно, а насмешливо и презрительно, а иногда, как теперь вспоминалось ему, холодно и мрачно, в предвкушении какого-то несчастья для рыбака. И чем больше Галкут думал об этом, тем больше убеждался в том, что еще совсем недавно счел бы невероятным, почти невозможным. Кундай ненавидит его, он не забыл ничего из того что произошло между ними десять лет назад и не смотря на все эти годы по-прежнему без устали и непрестанно лелеет и взращивает уродливое растение давней обиды. Галкут остановился, еще несколько минут он думал о том, как Кундай распускал грязные слухи о Майрете, внушал прихожанам кто виноват в их несчастьях, исподволь и осторожно обрабатывал родителей Нани, а потом и её саму, убеждая что её муж отступник и тянет за собой в бездну греха, отчаянья и безбожия и её и сына. И всё это только ради того чтобы насладиться страданиями человека, который десять лет назад публично унизил его, увел женщину которую святой отец считал своей, и после всего этого еще и посмел жить свободно и счастливо. Теперь Галкут ненавидел Кундая точно также как и тот его. Он бросился к церкви.
У Галкута с собою был длинный, очень острый, рыбацкий нож, с которым он не расставался с детства, с той поры как получил его от отца на день рождение. Но когда он бежал к церкви, единственным его желанием было освободить сына, вытащить его из проклятой ямы, вывести из здания и навсегда увезти из этого ужасного города. Как и все в Горячих камнях он знал устройство церкви, её внутренний уклад и распорядок. Комнаты со "святыми мешками" находились в подвале, в одном из самых глубоких тупиковых коридоров. Коридор закрывала тяжелая дверь с мощным замком и на каждой решетке, накрывающей яму с узником, также был замок. При церкви жило несколько десятков монахов, которые окончательно отказались от мирской суеты, решив посвятить себя каждодневному беспрерывному служению богу и непримиримой борьбе с дьяволом. По сути дела это бесповоротно спятившие люди, бреющие себя наголо, обмазывающие голову и руки черной краской, облачающие тело в тяжелую вонючую колючую власяницу и видящие дьявола в каждом порыве ветра и в каждой человеческой улыбке. Среди этих монахов есть несколько старших монахов, их называют клирсами, их обязанность печься о столах братии и порядке в церкви. И каждые сутки один из этих клирсов назначается дасмосом, то есть что-то вроде главного дежурного служителя, руководящего остальными монахами и надзирающего за ними. Кроме всего прочего ему передаются ключи от всех замков в церкви. Галкут понимал, что сломать замки, тем более так чтобы это прошло незаметно, у него не получится. Честно говоря, в тот момент он вообще мало о чем думал, кроме того что ему нужно немедленно освободить сына. Входя в церковь, он намеревался найти дежурного клирса и либо заставить его открыть нужные замки, либо отобрать ключи и сделать это самому. Монахов в церкви было около трех десятков, жили они здесь годами, многие вышли из общины и Галкут, как и практически все в Горячих камнях, большинство монахов знал в лицо и по именам. Но когда они все бритые наголо, обмазаны сажей, да еще и в одинаковых бесформенных власяницах с глубокими капюшонами различить их было весьма непросто. С учетом этого, дабы выделиться среди остальных дежурный клирс мазал голову красным цветом, настоем из листьев липучей багрянки, а капюшоны в помещениях церкви монахи никогда не надевали.