Девочка и пёс
Шрифт:
Говоря по правде, девочка просто умирала с голоду и потому пока не уделяла особого внимания другим постояльцам, а с нетерпением ждала, когда Громми Хаг предложит меню.
– Вас все устраивает, господин судья? – Поинтересовался хозяин «Одинокого пастуха».
– Вполне, – ответил Мастон Лург. – Моего слугу посадишь вон там.
Он указал на соседний столик, который стоял между ними и остальными присутствующими.
– Как прикажете, господин судья, – сказал трактирщик и собрался уходить.
– Простите, а я могу увидеть меню? – Уже ему в спину сказала девочка.
Громми Хаг вернулся к столику и посмотрел на Элен. Все-таки было в этой девчонке что-то странное, подумалось ему. На вид лет шесть, но по замашкам все двадцать шесть.
– О, моя госпожа, вы слишком высокого мнения о моем скромном заведении, – чуть улыбаясь, проговорил он. – Лишь столичные ресторации имеют множественный перечень блюд для удовлетворения самого изысканного вкуса. У нас же в «Одиноком пастухе» все гораздо проще. Но если вы желаете чего-нибудь особенного и мы в состоянии это приготовить, я немедленно распоряжусь.
– Не надо ничего особенного, – вмешался судья. – Давай суп, мясо с гарниром на второе, салат, хорошего красного вина мне и морс девочке.
Громми еще несколько секунд смотрел на Элен, ожидая что она что-нибудь скажет. И дождался на свою голову.
– Я бы хотела перед трапезой совершить омовение рук, – пристально глядя в глаза Хагу, твердо произнесла девочка.
Оба мужчины немного растерялись.
Хозяин «Одинокого пастуха» просто не знал как поступить. Во дворе рядом с дровяным сараем, стояла большая грязная лохань, а над ней прибитый к стене умывальник. Все кому не терпелось совершить омовение рук или чего-то еще делали это там. Но кроме этого кто-то там также мыл сапоги, мог по-быстрому состирнуть платок, сморкался, отхаркивался. Там повсюду была грязная жижа и от лохани несколько пахло. Посылать туда племянницу королевского судьи явно не следовало.
Мастон Лург тоже не знал как поступить. Девочка явно намерена удалиться из залы. Если бы здесь был Галкут, он бы приказал ему сопровождать ее, но тот еще не вернулся. Пойти же самому с ней, значит поставить себя в глупое положение, он будет выглядеть смешно и подозрительно. Его племянница явно вполне самостоятельный ребенок чтобы помыть руки без дядюшкиного надзора. Вот неугомонная девчонка, раздраженно подумал судья.
– Если вы сочтете это возможным, я бы мог распорядится чтобы вам принесли таз с водой для умывания, прямо сюда, – неуверенно предложил трактирщик.
«Ага, – обрадовался судья, – это выход».
– Ну что вы, мистер Громми, ни я, ни мой дядя не позволили бы себе так бесцеремонно утруждать вас.
Судья недовольно посмотрел на Элен.
– Могу ли я узнать, что значит слово «мистер», моя госпожа, – спросил совсем сбитый с толку трактирщик.
– Это принятая в моей родной стране форма уважительного обращения к взрослому мужчине, – сказала девочка и поглядела на судью. – Если он конечно заслуживает этого обращения.
Громми Хаг, который на своем веку побывал во многих местах, никогда о таком не слыхивал. Вообще этот ребенок довольно странный, в который уж раз подумал он. Но вместе с тем он не мог избавиться от ощущения, что эта малышка ему явно нравится, пусть даже она и родственница ненавистного судейского. Тут ему на ум пришло еще одно возможное разрешение ситуации. В целом оно было не слишком ему по душе, но проблему в конце концов надо было как-то решать.
– Тогда, моя госпожа, вы быть может сочтете уместным, пройти со мною на кухню и умыть руки там?
– Конечно, с удовольствием, – тут же откликнулась девочка и встала со стула.
Судья мрачно взирал на нее.
– Постарайся сократить свое отсутствие до минимума, – проговорил он и это прозвучало как угроза, а потому Лург почти через силу добавил: – Дитя мое.
– Хорошо, дядюшка, я не заставлю вас ждать.
Против воли Мастон Лург усмехнулся. Это ребенок определенно умел играть в игры, подумалось ему. Затем он обратился к трактирщику:
– А ты будь добр, проследи чтобы с малышкой ничего не случилось. – И чуть помедлив, добавил: – Мистер.
– Не волнуйтесь, господин инрэ. Глаз не спущу с вашей очаровательной племянницы, – пообещал Громми. – Прошу вас, госпожа, вот сюда.
Когда Элен в сопровождении хозяина «Одинокого пастуха» вошла в большое, жарко натопленное помещение кухни, там воцарилось молчание. Красавица Глория, полнотелая Сесилия, розовощекая Роза и любознательный Мелиг уставились на гостью, не понимая кто она такая и что ей здесь может быть нужно.
– Доброе утро всем, – поздоровалась Элен и улыбнулась.
Громми Хаг делал большие страшные глаза, сигнализируя о том что ситуация непростая. Однако его многозначительной мимики все же было недостаточно, чтобы дать понять своим домашним, что перед ними родная племянница королевского судьи целого города, что обращаться с ней нужно вежливо и предупредительно и что в ее присутствии следует воздержаться от свободомыслия и вольнодумства в словах и выражениях.
– Привет, – наконец ответил сын трактирщика.
– Я тебе дам "привет", – прикрикнул на него Громми. – Ты как разговариваешь с племянницей господина судьи?! – И затем уже чрезвычайно обходительно обратился к девочке: – Простите его, госпожа. Он у меня немного диковатый, растет тут без должного внимания. Мы с моей женой, вот кстати, это моя жена Глория, не успеваем за всем, ему бы ремня побольше…
Элен приветливо смотрела на женщину. Она была еще совсем молода, лет двадцать восемь, стройная, загорелая, с длинными волнистыми светло-каштановыми волосами, зелеными веселыми глазами, тонкими руками и белоснежной улыбкой.
– У вас так все замечательно устроено, миссис Хаг, – сказала девочка.
Глория вопросительно поглядела на мужа, никогда она еще не слышала подобного обращения. Тот опять сделал большие страшные глаза, хотя уже и сам не знал о чем он собственно сигнализирует.
– Такие чудесные занавески на окнах, они создают удивительно мягкое освещение залы, уютное и теплое. И ваши гобелены подобраны с таким отменным вкусом. Они вроде как привносят дополнительный простор в помещение и в тоже время так умиротворены и созерцательны, – продолжила Элен.