Девочка, которая спит. Девочка, которая ждет. Девочка, которая любит
Шрифт:
– Поразительный случай! – говорил старый доктор. – Никогда за всю свою жизнь не сталкивался ни с чем подобным. Я наблюдаю малышку несколько лет, но, увы, вынужден расписаться в полном бессилии.
– А с какого возраста начались проблемы? – спросил длинноволосый. Он все записывал в блокнот и морщился, когда старший коллега слишком громко расписывался в своем бессилии. Наверно, думал, что дело и яйца выеденного не стоит.
– Возможно, с самого рождения, – задумчиво произнес старик. – Точнее сказать не берусь. Младенцы ведь спят и бодрствуют, когда им заблагорассудится. В общем, до полугода родители не замечали ничего странного. А потом началось: девочка спала почти весь день, просыпалась лишь на пару часов и могла заснуть в любой момент – в процессе кормления, во время игры… Разбудить ее было невозможно. Родители, конечно, пугались, вызывали скорую. Но никаких заболеваний не удалось выявить. Вечером малышка просыпалась веселая и полная сил, засыпала только под утро. Ни о каком садике, естественно, и речи быть не могло. Девочку постоянно клали в больницу, но – безрезультатно. Вот, думаю, и я через недельку буду ее выписывать. А пока она здесь, коллега, вы вполне можете ее понаблюдать. Но предупреждаю: для этого вам придется перейти на ночной образ жизни. Справитесь?
– Не вижу проблемы, – холодно ответил молодой и что-то пометил в своем блокноте. Потом спросил: – И что же родители?
– А что родители? На первых порах одолевали меня вопросами, записывались на консультации. Даже оставались по очереди на ночь в больнице – с моего разрешения, разумеется. Сейчас уже устали, разуверились, в отделении появляются лишь днем. Жалко девчушку, получается сирота при живых родителях. Впрочем, скоро она в любом случае вернется домой. А уж как они там будут выкручиваться… Ей ведь в школу по-хорошему надо идти через пару месяцев. А какая тут может быть школа!
Тут я заметил, что Иола, которая в эту ночь вела себя на удивление тихо, внимательно прислушивается к беседе. А врачи так увлеклись разговором, что не обращали на нее никакого внимания. Хорошо, медсестра догадалась: взяла девочку за руку и увела на прогулку по отделению.
Старый доктор уже вовсю клевал носом. Он встал, потянулся, растер виски. И пробормотал:
– Ну, поеду-ка я домой, поработаю над завтрашним докладом. А вы можете остаться, поболтать с девочкой. Она, знаете, славная малышка, очень смышленая. Правда, редко идет на контакт. Но ее можно понять: у кого не испортится характер от таких испытаний! – И вдруг заговорил почти шепотом: – А знаете, во всем этом таится большая загадка. Которую лично я не в состоянии объяснить.
– Загадка? – встрепенулся молодой.
– Да! Она ведь, наша Иоланта, можно сказать, ни с кем не общается. Даже с соседями по палате едва ли знакома. А по развитию не отстает от прочих детей. Знает программу детского сада, все эти стишки-песенки, грамотно говорит. И еще: она иногда просит через медсестер, чтобы родители передали ей конкретные книжки или игрушки. Я спрашивал, откуда она вообще узнает про эти вещи, а Иола отвечает: «Видела во сне!» Что вы на это скажете, коллега?!
Длинноволосый на это ничего говорить не стал, только еще быстрей застрочил в своем блокноте.
Старый доктор ушел. А молодой попробовал заговорить с девочкой, которая вернулась в палату и теперь смотрела на него злыми глазами.
– Тебе, наверно, очень грустно все время лежать в больнице, Иоланта?
Как будто об этом нужно спрашивать. Вот и девочка ничего не ответила, только шмыгнула носом и отвернулась. Врач смутился и тоже погрустнел.
– Ну, это ведь не навсегда, – попытался он исправить положение. – Если хочешь, я буду тебя навещать. Принесу книжки, какие скажешь. Хочешь?
– Нет, – отрезала Иола.
– Знаешь, если ты меня стесняешься, я могу попросить свою жену, чтобы она позанималась с тобой. Тебе ведь нравится учиться?
– Нет, – повторила девочка. – Мне не нравится учиться. Все равно я никогда не смогу ходить в школу.
– Но кто-то же занимался с тобой раньше? – допытывался длинноволосый. – Какая-то медсестра, да?
– Не помню! – рявкнула эта нахалка.
Я был поражен: мне бы и в голову не пришло так грубо разговаривать со взрослым человеком.
Но доктор не обиделся и не рассердился.
– Ты, я слышал, хорошо рисуешь? – спросил как ни в чем не бывало. – Можешь показать рисунки?
Иола хоть и поморщилась, но все же достала из тумбочки альбом. Длинноволосый начал его просматривать, при этом держал так близко к носу, что я ничего не мог видеть.
– Интересно, очень интересно, – бормотал доктор. – Откуда это? Ты это сама видела или рисуешь из головы? Вот этот дивный осенний парк, сильно смахивает на Летний сад… Ты бывала там?
– Никогда. Это мне приснилось.
– Приснилось? – оживился врач. – И часто ты видишь сны? Расскажи, что тебе снится чаще всего?
Но Иоланта – я видел – снова замкнулась и погрустнела. А может, ей просто надоело разговаривать.
– Редко, – ответила она. – И я их сразу же забываю, эти сны!
Показалось мне или молодой доктор ужасно огорчился?
– А, ну-ну, – проговорил он рассеянным голосом. Совсем как мой отец, когда слушает новости, а мама пытается ему рассказать, что стиральная машина опять забарахлила. – Я понимаю… А вот этот портрет ты как рисовала? Тоже из сна?
– Нет! – заорала Иола. – Из книжки!
И вырвала свой альбом из рук врача. Тому пришлось делать вид, будто ничего не случилось.
– А еще что-нибудь из той книжки ты срисовала? – спросил он спокойно. – Может, покажешь мне ее?
– Я ее выкинула, – буркнула девочка. – И рисунки тоже выкину. Никогда больше не буду рисовать!
– Ну, напрасно ты так говоришь, – помотал хвостом доктор. – Нужно развивать в себе любую способность – никогда ведь не угадаешь, что в жизни пригодится, верно? А падать духом не надо. Если тебе сейчас хуже, чем другим, значит, однажды в твоей жизни произойдет что-то замечательное. Таков уж закон природы.
Мне понравились эти слова, и я постарался их запомнить. А вот сам доктор – не понравился. Было тяжело видеть, как огорчается Иола. Он ведь разговаривал с ней, как с обычной девчонкой, у которой в жизни все в полном порядке…
– Позволь, я все-таки возьму твои рисунки, – сказал он и подхватил альбом, который Иола швырнула на пол. – Обещаю, что верну. Мы ведь еще обязательно увидимся.
«Лучше не надо», – ясно читалось на лице Иолы.
Наконец даже медсестра намекнула доктору, что пора оставить девочку в покое. Он ушел и унес под мышкой альбом с рисунками.