Девочка-лиса
Шрифт:
Она заглядывает прямо в свинцово-серые глаза Мари-Луиз. Торжественная, церемонная и скованная Мари-Луиз сидит с прямой спиной, чуть развернувшись вправо. Причесанные волосы красиво ниспадают, с одной стороны она тщательно заправила прядку за ухо. Высокий воротник на блузке скрывает горло. Снимок не отличается от любого другого студийного официального фото.
Санна неловко поворачивает его оборотной стороной в поисках какой-нибудь надписи, но там ничего нет. Когда она снова всматривается в застывшее лицо, ее взгляд останавливается на уголках губ Мари-Луиз.
Она трясет папку, оттуда выпадает еще несколько фотографий. На одной из них Мари-Луиз, такая, какой ее нашли в доме. Ее лицо неподвижно, как и все кругом. Санна снова обращает внимание на одну деталь. На столике у дивана лежит обложка от фильма «Алис и я». Мысль о том, что Мари-Луиз сидела, ничего не подозревая, и смотрела фильм об Алис Бабс, почему-то кажется утешительной, практически внушает спокойствие. Может быть, звук был включен на полную мощность, может быть, Мари-Луиз не слышала, как преступник подкрался к ней. Все, наверное, произошло всего за минуту.
Санна пытается выбраться из машины, но ударяется коленом, сгибается, громко выругавшись, и задевает ключ зажигания, от чего врубается стереосистема. Сжав в руке блистер, она вдруг вспоминает о таблетках. С удрученным видом выдавливает себе на ладонь сразу несколько штук. Закидывает в рот и глотает, запив водкой, а после засыпает под Роберта Джонсона и «Панчдранкс». Музыка заглушает писк новорожденных крысят в пустотелых гаражных стенах.
Когда такси сворачивает в сторону полицейского управления, во рту у нее все еще чувствуется привкус водки. Утреннее солнце слепит глаза, на улице красиво. В ярко-синем небе ни облачка. Если бы не голые ветви деревьев и не засохшие клумбы вдоль парковки, можно было бы подумать, что на дворе весна.
В голове стучит, когда она заходит в светлое фойе, поднимается на лифте, кивком здоровается с дежурным и замечает прокурора Лейфа Лильегрена. Он переговаривается с дамой из социальной службы на выходе из своего кабинета.
– Берлинг, – кричит он ей и торопится ей на встречу, натягивая ветровку.
Вечно он куда-то бежит, думает Санна. Проносится мимо всего, как ветер. Ему лет пятьдесят, а на вид все семьдесят. Светлые глаза рассеянно смотрят из-за стекол очков без оправы, лицо покрыла сетка морщин, а вокруг рта залегли две глубокие складки.
– Привет, Лейф, – коротко здоровается она. – Надеюсь, Бернард сообщил тебе о последних новостях?
Он кивает в ответ.
– Но я хочу от тебя услышать, как идут дела с супругами Рооз. Что у вас происходит?
– Мы делаем все возможное…
Он громко шмыгает носом, вынимает носовой платок, который становится красным от крови. Несмотря на это, он быстро засовывает его обратно в карман.
– Что с тобой?
– Продолжай держать меня в курсе.
Он смотрит на нее так, словно чего-то ждет. Санна кивает.
–
Бернард уже на месте, в выделенной им для расследования комнате.
– А, ты уже тут, – произносит он, когда Санна входит в комнату.
Она без спроса берет со стола чашку с дымящимся кофе.
– Ну-ну, на здоровье, – обиженно реагирует Бернард. – Как ты?
Она пожимает плечами.
– А у Лильегрена все хорошо, ты не знаешь? У него сейчас кровь носом шла.
– Стресс, наверное.
Она ничего не отвечает и отпивает глоток кофе. Бернард начинает:
– Судден тебя искал. Он не нашел никаких отпечатков пальцев на цепочке, вообще ничего, – Бернард делает паузу в ожидании ее реакции и продолжает, не дождавшись: – Но объявление о находке уже опубликовано.
– Спасибо, – произносит она безжизненным голосом. – Еще что-то есть по Мари-Луиз? Или по Франку?
Бернард со вздохом мотает головой.
– Хорошо, – продолжает она. – Мне нужно немножко подумать. Закроешь дверь, когда выйдешь?
– Ладно. Конечно. Я только хотел сказать, что получил запись.
– Какую запись?
– Запись с камеры наблюдения у карьера.
Из-за убийства Мари-Луиз Рооз она почти забыла про Мию Аскар.
Теперь воспоминания о ней снова нахлынули. Этот грубый шнурок, запутавшийся в волосах Мии, а еще вопрос Эйр о том, как она туда попала и не мог ли ее кто-то подвезти.
– Теперь, наверное, отложим ее в долгий ящик, запись эту? – спрашивает Бернард. – Я так понимаю, ты хочешь сконцентрироваться на Мари-Луиз и Франке.
Санна смотрит на фотографию Франка на доске. Она отлично понимает, что он может все еще быть жив, даже если шансы найти его уменьшаются с каждой минутой.
– Да, – произносит она вслух. – Все остальное может подождать.
– Хорошо. Все равно это точно было самоубийство, с девочкой этой.
Санна кивает, Бернард вздыхает еще раз и выходит из комнаты.
– Ты сама знаешь, что я об этом думаю, – говорит он, прежде чем закрыть за собой дверь. – Мы не будем тратить силы на такую фигню.
– Погоди, – Санна слышит свой собственный голос как будто со стороны. – Я передумала. Я хочу посмотреть эту запись.
Она опускает гардины как раз в тот момент, когда в комнату входит Эйр.
– Ты опоздала, – упрекает ее Санна.
– Знаю, – холодно парирует Эйр. – Что вы делаете?
– Время убиваем, – отвечает Бернард, – которого у нас нет.
Он ждет, пока запись загрузится. Санна выдвигает стул из-под стола и садится перед экраном.
– И что мы смотрим? – спрашивает Эйр и тоже выдвигает себе стул.
Санна прокручивает запись, день за днем, ночь за ночью. Кадры с последними отдыхающими, которые окунаются в карьер, дрожат на ветру и отправляются домой. Потом человеческие фигурки в кадре появляются все реже, заброшенный пейзаж становится совсем безлюдным, лишь изредка мелькают лесные звери.