Девочка-мечта

Коэн Даша

Капец, вообще насрать!

Особенно тогда, когда дверь открылась и на пороге появилась она – девушка из-за которой у меня случались микроинфаркты каждую чертову минуту. Один взгляд на нее, и я пропал, а потом, когда за ней закрылась дверь, я тут же подскочил на ноги и бросился ей вслед, но остановился, когда за спиной послышался окрик. Пришел в себя.

– Стас! Ты чего это? – подошла ко мне Танька.

– Ничего, – прохрипел я, прижимая руку к груди и растирая ноющую мышку.

– О-о-о, батенька, да вы, как я погляжу, опять вляпались, да? – потянула девушка,

но я только осоловело смотрел на нее и не знал, что ответить.

Вляпался? И я мог бы ответить положительно, если бы только тогда знал, насколько эпично я увяз в дерьме. А пока, я еще наивно полагал, что все образуется. Отряхнусь и буду жить дальше.

– Нормально, Тань, все нормально, – бормотал я упрямо.

– Уверен? Хочешь поговорить об этом?

– Не о чем разговаривать, – обрубил я девушку и снова двинул к своему столу.

Ничего, не сдохну. От этого еще никто не умирал, вот и мне не светит.

И хватит об этом…

Три дня форменно сходил с ума. А сегодня, после очередной бессонной ночи, даже за руль сесть был не способен. Руки тряслись как у запойного забулдыги. Глаза красные, харя опухшая и в груди черная дыра. Стыдно признаться, но да – меня ломает. Из-за чертовой стервы, на которой я, махровый дебил, помешался.

Ненавижу ее. И себя я тоже ненавижу, за то, что клюнул на ее гадские чары.

И единственное, что я делаю, заходя в офисное здание, так это кручу головой как одержимый, в надежде встретить ее. Увидеть еще раз. Нахлебаться ее идеальным образом. Только напрасно. Пусто. Может Толмацкий вообще засунул Арину в какую-то дочку, которая базируется не в Москва-сити.

«Блин, хоть бы не так».

И эта мысль простреливает внутренности, словно ядовитая стрела. Бьет по мозгам, травит кровь так, что мне в моменте становится резко плохо, почти до тошноты. И я знаю, понимаю, что все это меня до добра не доведет, но продолжаю заниматься мазохизмом с упорством барана.

«Может все-таки пересечемся?»

Но…тогда я точно не жилец. Ведь эта больная страсть почти сварила мои мозги вкрутую. Слабак!

В лифт вхожу, цепляя знакомую нотку ее аромата. Оглядываюсь стремительно, кручу головой суматошно. А сердце тарабанит на износ. Стонет. А потом умирает, корчась в страшной агонии, потому что это не она и запах не ее. Это всего лишь какая-то незнакомая мне женщина. Абсолютно.

И я тут же скисаю, а потом и вообще задыхаюсь от непонятного мне деструктива.

На своем этаже вываливаюсь из кабины полуживой от разочарования и злости. Как одержимый несусь в рабочий кабинет, чтобы спрятаться там от самого себя. Но, вместо того чтобы открыть нужную дверь, я почему-то обнаруживаю себя в соседнем помещении. Там, где еще несколько дней назад работала она.

Но я же сам вычеркнул Арину из своей жизни, верно?

О, да! Жирную точку поставил. Тогда какого черта сейчас так неистово принюхиваюсь и оглядываюсь по сторонам в поисках хоть какой-то ниточки, что могла бы послужить мне для связи с ней. Вот только по нулям. Все стерильно, как будто никогда и не было

в моей жизни бесконечных недель, где я бежал от нее, да все-таки угодил в эти мастерски расставленные сети.

Боже, как я мог?

Идиот клинический!

Разве стоило то, хоть и крышесносное, наслаждение всех моих сегодняшних мучений?

Нет! Нихрена!

Снова трехэтажный заковыристый мат и я вылетаю из ее кабинета как пробка из бутылки, но тут же натыкаюсь на пристальный взгляд Милы. Я совершенно точно пугаю ее своим внешним видом. Да что уж там? Я сам себя пугаю до чертиков.

– Что такое? – невозмутимо задаю я вопрос.

– А-а…ну, вас, Станислав Сергеевич, вызвал к себе Толмацкий…только что, – затравленно заканчивает секретарь свою куцую речь, очевидно сбитая с толку моим взглядом, несущим сплошной негатив.

– На когда?

– На сейчас.

Чертыхнулся между делом, но тут же отправился на этаж выше, чтобы уже всего через десять минут сидеть в кресле перед отцом Арины и молиться, чтобы разговор не зашел про нее. Но мне сегодня везло как гребаному покойнику, которого вдруг решил пробудить от вечного сна некромант.

– Доброе утро, Сан Дмитрич, – кивнул я и уставился на мужчину, что нетерпеливо постукивал по столу золотой ручкой и пристально смотрел на меня.

– Ну, давай, рассказывай, дружок, – крякнул мой босс, проигнорировав мое приветствие, и откинулся на спинку своего кресла.

И вот где-то тут внутри меня что-то неприятно так екнуло. Потому что я совершенно точно знал, что по работе налажать не мог. Но, тогда получалось, что спрашивает он у меня именно за…Арину?

Фа-а-а-ак!

– А что стряслось? – осторожно ступил я на тонкий лед.

– Да, собственно, ничего, если не брать в расчет то, что Арина уволилась и уже третьи сутки находится вне зоны действия сети.

Чё?

– А я тут причем? – максимально непринужденно потянул я, хотя внутри у меня все содрогнулось и задрожало.

Гребаное землетрясение. Двенадцать баллов по шкале Рихтера.

– Она в твоем отделе почти два месяца пахала! – вдруг впервые жизни заорал на меня Толмацкий.

Заорал!

– И? – стиснул я подлокотники.

– И, ненаглядный ты мой, под твоим носом какое-то мудло убогое свернуло моей дочери мозги настолько, что она психанула и сгасилась. Сечешь? – захлебываясь эмоциями, выстреливал в меня словами Толмацкий.

Мудло…

– Я не думаю, что дело в этом, – процедил я.

– Ну и хреново ты думаешь, Стас Сергеевич! – все больше расходился мой босс, – Потому что она почти безвылазно трудилась в твоем отделе. Ты мне, если настолько не сведущ, на слово поверь. Я проверял. И сейчас мне надо найти ту падлу, что рискнуло здоровьем обидеть мою девчонку. Я ему яйца скручу по самые гланды, дабы не повадно было!

– Сан Дмитрич, – попытался вставить я слово, но меня тут же резко прервали.

– Найди мне этого смертника! Живо! И, вообще, Стас, гребаный в рот, я тебе что сказал? Следить за моей Ариной! Чтобы ни один гад к ней руки не протянул! Ни один! А теперь я что наблюдаю?