Девочка моя, или Одна кровь на двоих
Шрифт:
Машка!!
Его маленькая севастопольская соседка!
Он даже зубами заскрежетал, перевел дыхание, приказал себе «отбой!!!», добавив попутно парочку крепких выражений в свой адрес, присмотрелся к ней внимательнее – другим взглядом, продолжая любезно-холодное прощание у распахнутой дверцы машины.
Она! Его Машка! Изменившаяся, повзрослевшая, другая! И красивая!
И она его не узнала!
Он захлопнул за ней дверцу машины, широкими стремительными шагами вернулся в дом, на ходу проорав:
– Осип!
Осип
– Она занимает четырнадцатый люкс на третьем этаже. Одна. Потерпевший – пентхаус на пятом. Не знакомы. Подробности?
Статус одиночного или нет пребывания спасенного мужика Осип, прочувствовавший происходящее с Дмитрием, не посчитал нужным озвучить.
Он слишком хорошо, иногда лучше самого Димы, знал и чувствовал Победного, замечая все детали.
– Потом, когда выяснишь, – отмахнулся Победный.
Даже великому Осипу Игнатьевичу не под силу выяснить все, на самом деле «все»: за сорок минут – биографию официальную от рождения до сего дня, более подробную информацию – чуть позже.
Дмитрий Федорович быстро прикинул в голове месторасположение номеров в корпусе-шхуне. Значит, это она была ночью на балконе.
Ну, надо же!
Муть душевная, с которой он был уверен, что справился, поменяв окрас, содержание и получив конкретный объект для нападения обвинением, зашевелилась внутри, тяжело, по-совиному ухнув.
Она. Его. Не узнала!
Вот тебе и девичья любовь! Мыльный пузырь!
«И кто тебе люкс оплатил, Мария Владимировна?» – вопросила муть темная.
Машку, придерживая под ручку, доставил к стойке администратора корпуса, в котором она проживала, один из охранников господина Победного, передав с рук на руки охраннику корпуса и дежурному администратору. Под охи, ахи от восторженных до преувеличенно заботливых ее сопроводили в номер и вызвали врача.
Как и предполагал господин Победный, Машины вещи, оставленные на пляже, были доставлены в номер и сложены аккуратной стопкой на кровати вместе с сумкой.
Женщина-врач осмотрела госпожу Ковальскую, померила температуру, давление, обработала длинную красную полоску содранной кожи и расползающегося синяка на руке выше кисти от удара мокрым канатом, предложила сделать успокаивающий укол.
– Не надо, – отказалась Машка, – со мной все в порядке.
– Мария Владимировна, – настаивала терпеливо врач, – вы перенесли стресс, он может дать запоздалую и непредсказуемую реакцию!
«Это точно! – подумала Машка, перед глазами которой неотступно стоял Дмитрий Победный. – Я получила тако-ой стресс, и последствия его непредсказуемы!»
– Давайте мы вас сейчас отведем в нашу водолечебницу, у нас прекрасные специалисты! Получасовая успокаивающая и расслабляющая ванна, и вы будете как новенькая!
И
Про ванну Машка сказала просто так, чтобы отстали и отвязались со своей заботой, но пришлось принимать, так как врач самолично набрала воды в необъятную лоханку, называемую ванной, в нужной дозировке разболтав в ней чудо-средства. Потеряв счет времени, Машка лежала в исцеляющей водице, размягчившей ей все кости, и никак не могла собрать обрывки мыслей в подобие маломальской четкости.
«И к черту!»
Кое-как вытащив себя из воды – сколько у нее сегодня воды, прямо моря! – не вытираясь, голышом дотащилась до кровати, упала в постельный уют и заснула. Сразу.
Проснулась от голода или от того, что отдохнула и выспалась, но голод был основной побудительной в прямом смысле слова причиной.
Не сразу сообразив, где она вообще в пространстве, что вокруг нее, который час и день, села на кровати и огляделась. Так, понятно: это ее номер люкс. Темно. Не ночь-полночь, но поздний вечер.
Через распахнутую балконную дверь доносилась развеселая музыка и смех, ясное дело – народ зажигает, на отдыхе все-таки.
В животе требовательно заурчало.
– А сколько у нас времени? – спросила себя Мария Владимировна бодрым голосом.
Время оказалось девять с минутами вечера. Она проспала обед и ужин, и что там бывает еще в пансионатах?
– Полдник! – ответила себе. – Или полдник – это в пионерлагерях?
Машка позвонила в ресторан, заказала в номер ужин и, поколебавшись, бутылку вина.
«Доставка – это, видимо, приобретенный и закрепленный во мне американизм. Удобно ведь!»
Принесшего заказ молоденького официанта она попросила сервировать столик на балконе.
– А это лично от шеф-повара! – торжественно произнес, улыбаясь, официантик и выставил на стол ведерко с воткнутой в лед бутылкой шампанского и тарелочку с малюсенькими шоколадными трюфелями ручного изготовления. – В знак восхищения вашим героизмом!
– О господи! – переполошилась Машка. – Откуда он знает?
– Ну, что вы! – светился радостью приобщения к событию мальчонка. – Весь пансионат знает!
– О господи! – повторила Машка, расстроившись окончательно. – Уберите, пожалуйста, это ведерко, поставьте в комнате куда-нибудь.
Ей было ужасно неловко от этого неожиданного всеобщего знания.
Официанствующий мальчик шмыгнул туда-сюда, бравируя исполнительностью, унося с глаз ее шампанское в номер.
– Свечи? – спросил он, наклонившись.
– Чего мелочиться? – не согласилась раздосадованная Мария Владимировна. – Тогда уж костерок славы запалим!