Девочка моя, или Одна кровь на двоих
Шрифт:
– Осип Игнатьевич! – сунулась было перепуганная до ужаса администратор в холле.
– На этаж никого не пускать!! – рявкнул на бегу Осип.
Проигнорировав медленно, неторопливо и с достоинством ездивший лифт, мужики понеслись по лестнице, перескакивая через три ступеньки. К двери номера Дмитрий с Осипом добежали в тот момент, когда опередивший их на пару секунд, запыхавшийся от стремительного бега по ступеням вниз-вверх Олег запасной карточкой-ключом, взятым у администратора, открывал кодовый замок.
Дима влетел в номер первым и, не сбавляя
У Машки кончались силы, и она понимала, что может с ним не справиться. Юра, подогреваемый алкоголем и агрессией, помутившими разум, ненавистью и желанием наказать, разорвал на ней юбку, футболку, но она кусалась, царапалась, плевала ему в лицо и, когда он занес руку для очередного удара, вцепилась в его щеку с такой силой, что стало больно ногтям. Он зарычал, сильно дернул головой, стараясь сбросить ее руку, но Машка пальцев не разжала, и три глубоких борозды, окрашиваясь, набухая кровью, остались у него на щеке.
– А-а-а!!! – заорал он, срываясь на истерический фальцет. – Сука!!!
И замахнулся кулаком! Машка зажмурилась и отвернула голову.
Удара не последовало. Какая-то сила оторвала Юрика от нее.
Двумя руками – за ворот рубахи и ремень на брюках – Дима ухватил Юрика, оторвал от Машки, развернул и с лету под челюсть ударил кулаком, как кувалдой. Силой такого убойного удара Юру приподняло над полом, голова откинулась назад, он пролетел пару метров, вылетев из дверей спальни, врезался спиной в стеклянный шкафчик с посудой и, осыпаемый летящим разбитым стеклом, осел на пол. В два стремительных шага Победный оказался возле него, схватил широкой ручищей за горло, поднял над полом и с силой впечатал в стену.
И начал сжимать пальцы на горле.
Молча. Ни одного слова или звука не издав с того момента, как ворвался в номер.
На все действия ему понадобилось пять секунд!
Один – он оторвал Юру от Машки, два – всадил под челюсть, три – шагнул к нему, четыре – взял за горло, пять – впечатал в стену!
Тигр взял свою добычу!
Это его женщина!!!
И никто не имеет права ее трогать!!! Никто!!!
Она может отказаться от него, уйти навсегда из его жизни, сказать, что не любит и что он ей не нужен, и продолжать жить без него!
Но она его женщина!!!
Он отвоевал ее у смерти и вымолил у бога! И никто не смеет ее трогать!
И он сильнее сжал пальцы на горле Юрика.
Шесть, семь!
На седьмой секунде Машка пришла в себя и осознала, что происходит вокруг.
И начала выбираться из кровати. К Диме.
Осип смотрел на Победного, боковым зрением не выпуская из виду, как Машка, перекатившись на бок, пытается встать с кровати. И очень быстро и четко соображал, какие придется предпринимать действия и шаги, чтобы замять все это дерьмо! Так, менты местные, это не проблема, он договорится, обслуживающий персонал – тоже решаемо, а как с остальным разбираться – посмотрим по ходу!
«Ах ты ж, твою мать!!!»
Он понимал, что Победный не остановится! Он сейчас
Осип, естественно, мог одним движением отключить Победного и остановить смертоубийство. Но Дима ему не простит этого никогда! Это его бой и его женщина!
Но если не остановить, Дима не простит никогда себя и возьмет на всю оставшуюся жизнь на душу грех и тяжесть убийства!
«Твою мать!!! Вот твою же мать!!!»
И уже ничего не будет в жизни Победного: ни смеха, ни радости, ни открытости, ни счастья, которое только что у него началось!
И Маша…
И ничего уже у них не сложится после этого – потому что она не простит себе никогда, что он убил из-за нее человека, и он будет помнить, что из-за нее убил!
Она сейчас доберется до него, начнет кричать: «Дима, прекрати!!!» – хватать за руку, пытаться оттащить, а он, находясь в горячке и безумии своего боя, не осознавая ничего вокруг, слыша только свой утробный рык хищника, оттолкнет и удавит Юрика, как вошь поганую, поняв, что ему хотят помешать.
Осип прикинул, куда может отлететь Машка и насколько это безопасно, и немного сместился на всякий случай, чтобы подхватить.
А Машка добралась до Димы… и остановилась.
Медленно положила ладонь на его руку, которой он придерживал за брючный ремень над полом гниль, которую душил. У Юрика закатились глаза, лицо налилось лиловым окрасом, он дергал ногами, сипел и все цеплялся обеими руками за пальцы Победного, пытаясь оторвать их от своего горла.
– Дима! – позвала Машка.
И зов этот был настолько странен, нереален. В негромком, но четком, прозвучавшем яснее взрыва голосе слились, переплетаясь, несовместимые интонации – и зов любимой, и требование прийти к ней, и крик о помощи, и неодобрение, и обещание будущего, и напоминание о крае серебристого раструба, где они побывали вдвоем, и крик матери «домой!» загулявшемуся малышу…
Это был колдовской зов, из запределья!
И Дима услышал! И повернул к ней голову.
И перестал сжимать пальцы – не убрал руку, – перестал усиливать давление.
Осип остолбенел, боясь дышать!
Он знал так много и о таких недоступных людям вещах и видел такое… но первый раз наяву, своими глазами наблюдал, как люди сливаются не здесь!..
Игорь с Олегом у него за спиной тоже вдруг перестали дышать, увидев…
Находясь вот здесь, сейчас – он, добравшийся до врага, убивая его в последней схватке, и она, с опухшим лицом, заплывающим глазом, с разбитой губой и засыхающей струйкой крови в уголке губы, в разорванной одежде, – они были словно не здесь, а где-то там!..