Девочка Прасковья
Шрифт:
— Да, жаль, конечно, но
ты прав… — согласилась девчонка, осматривая странные грибы.
— Какие забавные!
Впервые такие встречаю.
— Вот если б они были
еще и съедобны! — вздохнул я и прошелся по поляне.
На лес уже опускался
тихий золотистый вечер. Похоже, нам следовало бы заночевать именно здесь.
Разведем без опаски большой костер и как-нибудь возле него и перекантуемся до
рассвета. Главное, запасти дровец побольше.
она, тихо вздохнув, согласилась. Пошли, как говорится, в лес по дрова.
Осторожно, чтобы не напороться на разомлевшую от дневной жары змею, перетряхивали
валежник и стаскивали его к центру поляны. Потом я решил нарезать еловой лапки
для лежанки и удалился чуть подальше в глубь леса к скоплению молоденьких
изумрудных красавиц. Здесь я неожиданно наткнулся на небольшую полянку и — о, чудо! — увидел, что тут повсюду торчат крепыши-боровички!
— Ура! — издал я
счастливый вопль и, забыв обо всем на свете, вытащил поскорее ножичек и
принялся с удовольствием надрезать толстые ножки.
Обшарив всю поляну и ее
окрестности, я навалил довольно приличную горку белых грибов. Слюни густо
заполнили мой рот, когда я понял, что сытный ужин нам обеспечен! Вот
повезло-то! Похоже, это мой Георгий Небесный помог или же Параскева постаралась
обрадовать свою земную тезку! Не зря же девчонка так долго и усердно молилась!
И место для ночлега так неожиданно нашли, а вот теперь и пищу, да еще какую!
— Паш, иди сюда скорее!
— позвал я свою спутницу.
Однако девчонка,
взволнованная моим длительным отсутствием, уже сама искала меня среди мохнатых
елей.
— Что случилось? —
спросила она.
— Паш, смотри-ка, что я
нашел! Живем теперь!
— Ой, какие милые! —
искренне обрадовалась Пятница.
Я стянул с себя майку и,
завязав ее, набил грибами до отказа. Но не все боровики уместились. Тогда Пашка
завернула подол платья и уложила в него оставшиеся два десятка грибов.
Довольные, мы быстро
вернулись на большую поляну. Потом я сходил за еловыми ветками и срезал еще
несколько крепких прутов для шампуров. После этого мы принялись готовить ужин.
Пашка чистила грибы и аккуратно нанизывала их на прутья, а я разводил костер. А
тем временем вечереющий лес уже окутали прозрачные и благоуханные сумерки.
Когда совсем стемнело и окрестности наполнились тревожными голосами ночных
обитателей тайги, над поляной, весело затрещав, взвился алый столбик огня.
— Паш, а расскажи о
своей небесной покровительнице! — предложил я, принимая из рук девчонки прут с
нанизанными на него грибочками.
— А тебе это будет
интересно? — как-то безразлично отозвалась Прасковья, обрывая с поваленной
сосны клочки сухого мха.
— Еще бы! Ведь мне нужно
знать, кому ты можешь пожаловаться на мои проделки! — пошутил я.
Пашка сразу же оживилась
— видимо, мое предложение ей очень понравилось. Она подсела ко мне поближе, и я
заметил, как ее серые глаза радостно засветились.
— Ну, хорошо, тогда
слушай! Я этот рассказ люблю больше всего! — она тоже взяла в руки прут с
грибами и приблизила его к огню.
— Это было уже очень
давно, во времена жестокого царя Диоклетиана, который страшно ненавидел
христиан и всячески над ними издевался, заставляя отказаться от веры в Господа
Иисуса Христа. Параскева жила с семьей в городе Иконии и была очень
благочестивой и красивой.
— Прямо как ты! —
усмехнулся я.
— Ну, ты скажешь! —
смутилась Пашка и покраснела. — Я никогда себя красивой не считала. Да это ведь
и не самое главное в человеке! Важнее всего красота душевная!
«Это ты зря
прибедняешься! Уж я-то видел, какая ты!» — подумал я и вдруг снова почувствовал
прилив стыда от того, что подглядывал за девчонкой, нарушив свое обещание. И
тогда я, чтобы тоже не покраснеть от волнения, живо добавил: — Извини, Паш, я тебя
перебил! Продолжай, пожалуйста!
Украдкой взглянув на
девчонку, я отметил, что мой комплимент ей, видимо, все же здорово понравился, поэтому она так живо на него и отреагировала. Пятница быстро успокоилась и, проверив грибы на готовность, снова опустила прутик к огню. Потом, как ни в чем
не бывало, продолжила свой рассказ.
— Параскеву в городе
очень любили и уважали за ее доброту, мудрость и праведность. Все деньги, какие
бывали у девушки, она тратила не на себя, чтобы купить какие-нибудь там новые
наряды, духи, краски или сладости, а на то, чтобы помогать нищим, голодным, голым да больным. Щедрую милость Параскева раздавала во имя Иисуса Христа и тем
самым многих людей обратила к христианской вере. Но были у Пятницы и враги.
Язычники,
которых немало жило в Иконии, люто ее ненавидели за то, что она не поклоняется
их богам и всюду проповедует своего Господа. И они решили с ней расправиться.
Зная, что местные власти да и сам император их поддержат, язычники собрались