Девочка Прасковья
Шрифт:
окружать, готовясь к атаке. Вы знаете, ребята, тогда я действительно не на
шутку испугался. Никогда еще мне не было так страшно, даже в вонючей трясине!
Там у меня был еще хоть какой-то шанс, но теперь мы уже ничего не могли
противопоставить этим грозным псам, считавшим себя здесь полноправными
хозяевами. А что, если они сейчас кинутся все одновременно с четырех сторон и
начнут нас терзать? Положение было безвыходным. Где же люди?! Неужели никто
ничего не
вон того большого дома, чьи окна выходят прямо на площадку. Да из барака видна
вся улица… Но никто не пришел нам на помощь, никто даже не попытался унять
псов, никто, похоже, вообще не обратил никакого внимания на наше появление в
поселке и на все происходящее теперь на его центральной площади-парке. Улица
была пуста, и только ленивый ветер раннего вечера гнал по ней легкую серую
поземку. Пашка прижалась ко мне всем телом, обхватила руками за талию. Я
чувствовал, как трепещет от ужаса ее сердечко, как дрожат руки и ноги. Своего
же сердца я вообще не ощущал, оно то ли остановилось от страха, то ли ушло в
другие утолки тела — туда, где, надеялось, его не смогут достать острые клыки
кровожадных полканов. От ужаса, отчаяния и безысходности я издал вопль: «Стоять!» Показалось даже, что это закричал вовсе не я. Так сильно у меня еще
никогда не получалось. Эхо зычно отразилось от стен мрачных домов и раскатилось
по улице. Вожак стаи, который был уже всего в двух метрах от моих ног, отпрянул
и на миг замолчал. Видно, тоже удивился: «Разве может человек так кричать?»
Единственным оружием у меня была лишь бутылка с водой, но я понимал, что это
совершенно никчемная помощь. Вспомнив, как тетя Клава как-то говорила, что
медведи боятся сильного крика, я решил применить это оружие и против собак. Не
дав им опомниться, я завопил во всю силу своих легких и голосовых связок. И
Пашка тоже поддержала меня своим пронзительным визгом. И наш голос превзошел
вой стаи. Собаки опешили, растерялись, некоторые бросились наутек. Вожак, видя, что его уже мало кто поддерживает, стал пятиться… Я дернулся на него и, продолжая орать, как очумелый, запустил в пса бутылкой. Та ударилась о землю
прямо у его лап, разлетелась вдребезги, брызнув сверкающим водным фейерверком.
Вожак подскочил и, взвизгнув, кинулся бежать. Увидев его отступление, и другие
собаки повернули обратно, растекаясь в закоулки мертвого поселка. Мы замолчали.
Я почувствовал, как у меня сильно заболело горло и от напряжения выступил пот
на лбу и под мышками. Стоять на месте было опасно. Собаки могли очухаться и
снова собраться для атаки. Тогда мы забежали во двор правления. Но тут нас
ждало полное разочарование. Дверь оказалась на большом ржавом замке, на окнах —решетки, а грузовик имел всего лишь один остов без колес и мотора! И везде
следы запустения — во дворике, на клумбах… Я хотел сказать Пашке: «Бежим в
магазин!», но не смог этого сделать. Только пошевелил беззвучно губами. Ну вот!
Я, кажется, сорвал голос! Тогда я взял девчонку за руку и потащил ее за собой
через улицу. В магазине тоже оказалось пусто — ни людей, ни товаров. Только в
углу ворох брошенных картонок и пустых консервных банок. Еще на что-то надеясь, мы кинулись к бараку. И там — никого… Одни пустые бутылки и закоченевшие
окурки, покрытые толстым слоем пыли. Рассерженные своим поражением, собаки
снова стали заливаться грозным лаем, постепенно высовываясь из невидимых нам
укрытий, чтобы следить за нашими дальнейшими передвижениями по поселку.
Кажется, их стало вдвое больше. Я оторвал от забора штакетину, и мы двинулись
на окраину, в жилой сектор. Говорить я не мог. В горле першило, из глаз текли
слезы. От волнения тряслись колени. Мы добежали до одного из домов. Нигде ни
людей, ни зверей. Бурьян, одичавшие кусты смородины. У другой избы печально
поскрипывал колодец с журавлем. Ведерко оказалось на месте. Я зачерпнул воды, и
мы напились. Остатки я выплеснул себе на голову, чтобы унять жар от напряжения.
Стало полегче.
Теперь сомнений не было
— мы здорово просчитались! Поселок лесозаготовителей оказался давно
заброшенным. Дорога от него, уже наполовину забитая кустарником, уходила
куда-то в дремучую чащу леса. Добравшись до окраины поселка, мы сели на
скамеечку под окнами последней избы, чтобы перевести дух. Собаки по-прежнему
яростно брехали, вытесняя незваных гостей со своей территории, но на глаза нам
не показывались. Вдалеке, где-то над Берендеевым царством, пролетел вертолет, покружил над лесом и ушел в сторону высоких гор. Мы сидели и безучастно следили
за его маневрами. Совсем не было сил, чтобы хотя бы помахать ему руками, не
было голоса, чтобы позвать на помощь… Эх, были бы мы сейчас на холме — нас бы
точно заметили! Вот ведь как посмеялась судьба! Думали поскорее добраться до
людей, а теперь придется проводить в лесу еще одну ночь… Солнце уже
покачивалось на верхушке кедра. Еще час-полтора и начнет быстро темнеть. До
сумерек мы, конечно же, еще смогли бы вернуться к холмам, но добраться до
заимки уже не хватит ни сил, ни времени.
— Вот так прогулялись…
— печально вздохнула Пашка.