Девочка с персиками
Шрифт:
– Очки, мои очки! – завопил неожиданно Ив.
Неудачно словленная бутылка сбила с него очки. Новые, красивые, дорогие очки, купленные им в Праге, которые ему так шли! Ведь до этого он носил старые, покоцаные, залепленные изолентой студенческие окуляры. Бедняга… Подслеповато бросился он на четвереньки, чтобы найти их в груде битых бутылок. Так поступать было рискованно. Я схватил его за руку и силой вытащил из адского круга обратно в теплую плотную человеческую толпу.
– Ты охуел, ты их уже не найдешь! Хочешь остаться
– Я их найду, найду… – истерически верещал несчастный француз.
– Это же лучшие очки в моей жизни!
– Послушай, мы придем сюда утром и обязательно их найдем…
– Ладно, – вдруг протрезвевший от горя Ив грустно достал из кармана свои старые, склеенные изолентой окуляры.
К нам подошел Тим.
– А где же наши телки? – не на шутку встревожено спросил он.
– Похоже, мы их потеряли. Надо искать других. Идем!
Толпа на площади была уже не такой плотной. Она шевелилась, медленно растекаясь в разные стороны. Отдавшись ее течению, минут через десять мы вынырнули на авеню Жана Медицина.
– Бон анэ! Буэно анно! – кричали люди друг другу. По преимуществу все были французами или итальянцами. Лишь изредка, совершенно не в такт общей поэтике слышалось режущее ухо английское – "Хеппи нью еар"…
– С новым годом! – прокричал Гадаски каким-то девушкам, испугав и отпугнув их сим неуместным криком.
– Дикус! – обозвал его Ив.
Когда Ив не знал нужного русского слова, он его просто выдумывал на ходу. Часто получалось очень смешно. Так, он мог сказать, например – "твои носки гниляют" или назвать бегемота "гиппопотом".
Неологизмы Ива стоило бы записать и издать, они могли бы значительно обогатить русский язык.
– Не надо пугать девушек, – сказал он. – Это понятно, что мы иностранцы, но мы должны быть интересными для них иностранцами, а не страшными иностранцами. Девушки всех стран любят интересных иностранцев, а страшных иностранцев бояться.
– А как же нам быть интересными, а не страшными? – скептически спросил Гадаски. – Я хочу кричать по-русски, чтобы меня кто-то мог понять, польки какие-нибудь, например, или чешки…
– Если польки или чешки поймут, что ты русский, они тебя просто испугаются, разве ты забыл, что делала советская армия в Польше и в
Чехии?
– Так это ж не я делал…
– Ладно, предлагаю выработать наш клич. Конечно, мы могли бы кричать и по-французски, но тогда мы потеряем свою идентичность.
Надо, чтобы они думали, что мы какие-нибудь португальцы, что ли…
– А как может быть "новый год" по-португальски? – полюбопытствовал я. – Наверное, какой-нибудь "буэнус"…
– Буэнус… Буэнус… – Ив словно бы пробовал слово на язык, катая его во рту, будто конфету. – Анус… Буэнус анус!
– Буэнус анус! – радостно подхватили мы. – Буэнус анус!
Теперь наши добрые "анусы"
– Начинается эпоха водолея, – сказал Гадаски. – Время, благоприятное для творческих личностей. Я читал он этом в одной английской газете.
– Хуйня, – скривился француз. – Досужие вымыслы бульварной прессы! Для творческих личностей все времена неблагоприятны!
Продираться сквозь тусующее человечество становилось все трудней.
Чтобы перевести дух, я остановился и прислонился к платану.
– Устал? – обернулся Ив.
– Да, устал, очень-очень устал, я люблю ходить собственными путями, и путь в толпе мне противен, я чувствую, что я теряю себя.
Толпа безлика, даже хватая женщин за гениталии, ты не можешь их удержать, их тут же уносит прочь, и ты не успеваешь запомнить даже их лица. Я не хочу идти дальше, я буду стоять под деревом, пока улица вновь не станет пустынной. Смотри, даже дорога запружена.
– Свой путь? Ты можешь, например, залезть на дерево. Это и будет твой путь, – хихикнул Гадаски. – Другого пути я не вижу. Наряду с путями, которые мы выбираем, существуют пути, которые выбирают нас…
– Стоп! – воскликнул Ив. – Я знаю, что делать! Однажды в
Нью-Йорке один мой кузен показал мне, как делать car walking! Ха-ха, мы делаем car walking!
– Что такое – car walking?
– Смотрите, я вам сейчас покажу, что такое car walking!
В следующее мгновение Ив одним махом вскочил на капот одной из стоящих вдоль обочины машин. И вот он уже шагал по машинам, перепрыгивая с одной на другую вдоль авеню Гамбет.
– Теперь я понимаю, что такое car walking! – расплылся в довольной улыбке Гадаски, следуя дурному примеру нашего друга.
– Car walking! – закричал я, устремляясь за своими друзьями.
Мы шли вне толпы в другую сторону ее течения, высоко возвышаясь над ней, словно боги, читая неподдельное восхищение и благоговение на тысячах и тысячах запрокинутых под нами лиц, провозглашая наше жизненное кредо свободных художников и распиздяев понятным всем языком:
– Buenus anus! Car walking! Buenus anus!
И вот за нами уже потянулась муравьиная тропа последователей, гремя крышами попираемых ногами ницшеанских автомобилей. Дойдя до перекрестка, мы спрыгнули, свернув в одну из менее наводненных народом боковых улочек, ведущих в сторону дешевого отеля "Willson", в котором нам предстояло провести первую в новом тысячелетии ночь, так сказать – не солоно ебавши…
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ
Прощай, Бандоль! На пути в Вену. Проституты.