Девочка, ты попала
Шрифт:
Дверь в библиотеку неожиданно открылась, в коридоре эхом пронеслись звуки тяжелых шагов. Я наклоняюсь и замечаю пожилую женщину. Она снимает с себя дождевик, отряхивает волосы от дождя и тут же начинает что-то искать. Нам повезло, ночевка благополучно отменилась… А повезло ли?!
Пора уходить…
Нет, в душе-то мне может и хочется побыть ещё немного в компании человека-смерча… Кирилла в голове я именно так охарактеризовываю: немного странный, необычный, плюющий на мир и мнение вокруг. В какой-то степени, я восхищаюсь его характером, стойкостью.
Тихонько вытащив из рюкзака платок, я сворачиваю его, затем осторожно перекладываю голову Кирилла на пол, поверх платка. Поднявшись на ноги, окидываю взглядом своего навязчивого знакомого, который неожиданно имеет схожие со мной вкусы. Родись я в другой семье, и возможно с другим воспитанием, наверное, мы могли бы даже стать друзьями. Хотя… кого я обманываю? Беркутов знает о моем существовании исключительно из-за брата, не будь он моим родственников, Кирилл бы прошел мимо. Уверена…
— Подождите, — обращаюсь я к женщине. Она уже держит в руках связку ключей с забавным маленьким мишкой-брелком.
— Что вы тут… — смотрит с удивлением библиотекарь.
— Вы нас закрыли, — смущенно отвечаю я, проскальзывая мимо нее в дверной проем.
— Вас… то есть ты не одна? — прилетает мне в спину. — Господи! Матерь-божья! Как вы тут вообще могли остаться? — причитает она.
— Там парень, не оставляйте его здесь ночевать, пожалуйста, — прошу я. Женщина еще больше удивляется, во взгляде ее так и читается: “да вы в конец с ума посходили, молодежь”. И чтобы не слушать нотацию на тему современного воспитания и нарушения правил, я убегаю прочь вдоль коридора, оставляя Беркутова в библиотеке.
***
Сходив душ и сменив одежду, я включаю телефон, который все это время стоял на зарядке. Сходу сыпется множество непринятых от Дэна и сообщения с не самым приятным содержанием и серии: где ты, почему недоступна, почему ты не дома. Нервно сглатываю, когда замечаю еще три входящих от отца… И только думаю перезвонить, как дверь в квартиру открывается, издав звук от щелчка кодового замка.
Моментально напрягаюсь, но тут же заставляю себя отбросить навязчивые мысли. Чего я переживаю? Ситуация вышла из-под контроля не по моей вине.
— Диана! — голос Дениса разлетается подобно пуле, выпущенной врагом. Я вздрагиваю, кутаясь в махровый коротенький халат, и ругаю себя за то, что не оделась прямо в ванне.
— Тебе собиралась набрать, — показываю ему экран телефон, но Минаев даже не смотрит. Он стремительно настигает меня. В глазах раздражение, губы кривятся, нижняя дергается. Интуитивно я начинаю пятиться, пока не упираюсь спиной в стену.
Денис останавливается напротив меня, выхватывает телефон и что-то пытается там разглядеть.
— Где ты была? — рычит он, словно отец, который пришел отчитать своего ребенка.
— Случилось кое-что странное, — спокойно отвечаю я, хотя внутри дрожу. — Библиотека…
— Я прождал тебя как дурак сначала тут, потом возле долбанного кинотеатра, — он не дает мне сказать и слова, как будто моя причина его не волнует.
— Просто…
— Почему ты не брала трубку? — смотрит на меня исподлобья Денис.
— Разрядился, ты же видишь, что там…
— Твою мать, Орлова! — и снова он меня перебивает. Я почему-то сразу вспоминаю мать, как на нее вот также иногда кричит отец, и как она чаще всего молча выслушивает упреки. Иногда уходит в комнату, закрывается и сидит там подолгу, приходя в чувства. А иногда… прикладывается к вину.
— Я тебя спрашиваю! — Денис щелкает перед моим лицом пальцами, он что-то говорил, пока я витала в собственных мыслях.
— Телефон сел, Дэн, — тихо отвечаю, хотя хочется кричать.
— Чем ты думала, выходя из дома? Почему не носишь с собой зарядку? Господи, Диана! — он взмахивает руками, продолжая прожигать меня грозным взглядом. А я все жду… вопроса из серии: а все ли в порядке, тебя не обидели, как себя чувствуешь, тебе было не страшно?!
Внутри образуется яма, настолько глубокая, что мои губы начинают дрожать, но не от волнения, а от горечи, которая накрывает волной.
— Денис, я понимаю, — зачем-то пытаюсь сгладить углы, оправдаться. — Ты меня ждал, но библиотека…
— Я потратил свое время! — повышает он голос. Я смотрю на него глазами испуганного ребенка, и не знаю, как поступить дальше.
— Но…
— Какого черта ты мямлишь? — я сглатываю, потому что поражаюсь поведению Минаева. Раньше он себе подобного не позволял, да ругался, да читал нотации, но чтобы так…
— Послушай, я ведь не специал…
— Диана! — Дэн резко бьет ладонью по стене, буквально в паре сантиметров от меня. Я зажмуриваюсь, вжимая голову в плечи. Сердце замирает, словно у него села батарейка. Пальцы немного покалывает, во рту пересыхает, я будто падаю в пропасть, попадаю в немой шок от происходящего.
Какое-то время в комнате звучит оглушительная тишина, хотя в ушах все ещё стоит шлепок от удара ладони по стене. Всего лишь пара сантиметров и это могла быть я.
Я стою с закрытыми глазами, ожидая чего угодно, хотя понимаю, что ничего плохого не сделала. И опять воспоминания режут, похлеще любого ножа. Мне тринадцать… я только закончила танцевать, стою в гримерке, и ощущение эйфории от выступления постепенно угасает под гнетом пристального взгляда отца, который выглядит похлеще любого монстра, живущего под кроватью.
“Повиновение — то, что должна усвоить на всю жизнь, девочка”, — звучат в голове слова папы. А потом…
— Диана, — я распахиваю глаза, заставляя себя забыть тот болезненный эпизод из прошлого. Но взгляд Дэна будто возвращает меня обратно, ставит на колени и напоминает, что я никогда не имела права голоса. Не хочу… не хочу так…
— Денис, — глухо отвечаю, не узнавая собственный, дрожащий голос.
— Прости, детка, я перегнул, — он кладет руки мне на плечи и притягивает к себе. Я утыкаюсь носом в его грудь, чувствую, как меня потряхивает, как хочется плакать, однако рядом с Минаевым внутри, будто стоит табу и впервые его аромат кажется мне чужим и таким холодным, что хочется сбежать.