Девочка у моста
Шрифт:
Кивнув, Конрауд рассказал, что недавно беседовал с дочерью Энгильберта и выяснил, что его нашли мертвым всего несколько месяцев спустя после того, как зарезали отца Конрауда.
– Они наживались на вере людей в потусторонний мир.
– В потусторонний мир? – с сомнением переспросил Паульми. – По-моему, в таком направлении расследование никогда не велось.
– Я подозревал, что перед смертью отец принялся за старое. А у дочери Энгильберта появилась информация, что они, вероятно, снова стали работать вместе.
– У нас, однако, на этот счет ничего не имелось, – сообщил Паульми.
– А такая версия вообще рассматривалась?
– Нам
– Даже и не знаю, что меня волнует. Я просто подумал, что имело бы смысл получше с этим делом разобраться. Если они и правда снова взялись вместе прокручивать свои прежние махинации, возможно, появится некая новая линия расследования.
– Жена Энгильберта полагала, что тот время от времени околачивается в районе порта. Вернее, поднимается на борт кое-каких суден. Вроде как у него были знакомые, которые обеспечивали его спиртным. Она считает, что муженек, возможно, оступился, когда спускался с очередной лодки на причал, но свидетелей тому не было. По крайней мере к нам никто не обращался. Пара-тройка рыбаков, что ходили в море на траловый лов, общались с этим Энгильбертом, но они и понятия не имели, что с ним произошло.
– Значит, в связи со смертью моего отца его никогда не упоминали?
– Когда твой отец умер, мы, как я и говорил, попытались побеседовать со всеми, кто его знал, ну или хотя бы о нем слышал, – ответил Паульми. – Нет, во время расследования имя Энгильберта ни разу не всплывало.
– Из разговора с его дочерью мне показалось, что смерть моего отца его очень расстроила, – заметил Конрауд. – Не просто расстроила, а даже привела в смятение.
– Ну, мне-то об этом ничего не известно. Вы давно с ней общаетесь?
– Встречались пару раз.
– Значит, ты все-таки решил разобраться, что к чему? – спросил Паульми с улыбкой, будто всегда знал, что рано или поздно Конрауд обязательно вернется к давнему происшествию.
Последний, однако, пропустил эту реплику мимо ушей.
– А больше в тот период не происходило ничего необычного? – поинтересовался он. – Что-нибудь такое, что потребовало вмешательства полиции? Самозванцы от ясновидения? Случаи насилия? Необъяснимая смерть?
– Да нет, – задумчиво вымолвил Паульми. – Ничего такого, что сравнилось бы с убийством твоего отца. К счастью, убийства у нас редкость – и сейчас, и тогда. Нет, ничего не припоминаю.
– А какие-нибудь странные происшествия?..
– Нет… А что ты подразумеваешь под словом «странные»?
– Ну не знаю. Что угодно.
– Пожары, например?.. Был на моей памяти такой случай – как раз в те годы. Тогда еще погиб один старичок. Причиной возгорания была газовая плита. Тебя что-то такое интересует? Ну и самоубийства случались, к сожалению. Уж не без этого. А еще… девочка в Тьёднине утонула.
– Девочка?
– Да, двенадцати лет.
– Она что, провалилась под лед?
– Нет, это случилось в конце лета. Видимо, она уронила в озеро куклу и попыталась ее достать.
– Вот как?
– Да, труп обнаружили прямо под мостом. Вот тебе необъяснимая смерть – свидетелей же не было. Но это ведь никак не связано с твоим случаем. Совершенно никак.
10
На обратном пути в
Потом он позвонил своему сыну Хугоу, который поинтересовался, не посидит ли Конрауд на следующей неделе с близнецами, пока они с женой будут в театре. Тот, разумеется, согласился – ему доставляло удовольствие возиться с внуками. Врач по профессии, Хугоу справился о здоровье отца. Конрауд ответил, что ни на что не жалуется. На том они и распрощались.
Марта перезвонила, когда Конрауд уже парковал машину возле дома родственников Данни, и осведомилась о причине его звонка. Он объяснил, что хотел выяснить, как продвигается расследование смерти девушки, но Марта сообщила, что расследование, строго говоря, еще и не начиналось: вскрытие только предстояло, а поиски Лаурюса Хинрикссона пока результатов не принесли. Единственное, что удалось выяснить, это то, что в последнее время ни его родственники, ни друзья с ним не встречались и никаких известий от него не получали. При попытке дозвониться до Лаурюса по зарегистрированному на него номеру, автоответчик сообщал, что в данный момент абонент не доступен.
– Тебе не кажется это странным? – спросил Конрауд. – То, что вы его до сих пор не нашли, я имею в виду.
– А что тут странного? – ответила Марта, которая, судя по раздававшимся из трубки причмокивающим звукам, устроила себе перекус. – Мы его всерьез-то пока и не искали. Куда он денется?
– А по поводу той партии наркотика, что девушка ввезла из-за границы, удалось что-то выяснить?
– Нет, возможно, она предназначалась для личного пользования – как бы банально это ни звучало. Но мы не исключаем и той версии, что у нее был заказчик.
– А о ее связи с Лаурюсом вы что-нибудь узнали? – задал очередной вопрос Конрауд. – Я собираюсь зайти к ее родственникам – может, есть что им передать?
– Я буду держать их в курсе, – устало вздохнула Марта. – Они звонят сюда беспрерывно.
Выключив мотор, Конрауд направился к дому. На пороге появился дедушка Данни, который пригласил его войти. Выглядел мужчина так, будто постарел на несколько лет. Его жена сидела в гостиной у стола, на котором были веером разложены фотографии из находившегося тут же семейного альбома. На снимках были изображены дочь и внучка пожилой пары. Многие из них были сделаны во время домашних праздников – дней рождения или Рождества – а также в зарубежных поездках, в копенгагенском парке Тиволи или на фоне Эйфелевой башни. Стоя на почтительном расстоянии, Конрауд переводил взгляд с одной фотографии на другую. На некоторых из них мать держала на руках маленькую Данни, и они обе счастливо улыбались.