Девочка. Девушка. Женщина
Шрифт:
– Ничего. Абсолютно ничего. Совершенно.
Мой сюрприз не шел ни в какое сравнение с тем, что преподнесла мне эта удивительная женщина. Свободной рукой я притянул ее за шею. Уперся лбом в ее... Нежные пальчики Кати тут же ласково пробежались по моей колючей щеке. А одеревеневшее тело в моих руках нет-нет да и расслабилось.
– Уверен? – мягко улыбнулась она.
– На миллион процентов.
– Значит, нет.
Я нахмурился. Отошел на полшага. Наверное, опасаясь чего-то такого, я и не стал ей рассказывать, что Есения вернулась домой моим бортом.
– Скажу охране, чтобы ее не пускали.
– Думаешь, мне стоит опасаться этой девочки? – брови
В редких случаях, когда мы заговаривали о Есении, Катя называла ее «эта девочка». И я даже сам себе не мог объяснить, почему мне так это не нравилось.
– Нет. Просто не хочу, чтобы ты волновалась. Тебе же нельзя, Кать…
Катя кивнула, закусив губу. Улыбнулась, укладывая свою ладошку поверх моей руки на ее животе.
– Ты просто…
– Что?
– Ты самый лучший, Вершинин, знаешь?
– Конечно, – усмехнулся я. – Но комплименты от будущей жены я готов слушать снова и снова. Только не под дождем. Пойдем в дом, Кать. Расскажешь, как твой шопинг. Все успела?
У нашего прилета на материк было сразу несколько причин. Во-первых, предсвадебный шопинг, да. Катя заказала платье в местном магазине, и сегодня у нее была последняя примерка. Во-вторых, именно здешним врачам она решила доверить ведение беременности. Я был не в восторге от этой идеи, потому что не очень понимал, как это будет сочетаться с нашей жизнью на острове, но все же был вынужден согласиться. С медициной здесь дела и впрямь обстояли получше. Ну и в-третьих, Катя, которая до сих пор продолжала работать в школе, выступала в качестве сопровождающего педагога на очередной школьной экскурсии.
– Да! Примерка прошла отлично, – не скрывая облегчения, выдохнула она. – Ты не представляешь, как я боялась, что не смогу втиснуться в корсет.
Представляю. Потому что не раз и не два видел, как эта глупышка измеряет талию сантиметровой лентой. Кажется, она фанатически боялась поправиться.
– Влезла? – усмехнулся.
– Тебе мои страхи кажутся глупыми?
Двери лифта открылись. Я достал ключи. После того как Есения ушла, я разбомбил всю квартиру. Вынес, к чертям, дверь в спальню, перебил зеркала и даже умудрился оторвать станок, который был намертво ввинчен в стену. Я это точно знал, потому что сам принимал работу. Но как-то оторвал, во мне будто Халк проснулся… В общем, сейчас почти ничего здесь не напоминало об «этой девочке», но она нет-нет да и возникала перед глазами. Просто из ничего, казалось бы. Вспышками – бах. И вот ее приведение смеется, что-то рассказывает, морща нос, размахивает у плиты ложкой, или напротив окна проступает гибким силуэтом с заведенной за голову ногой – Сенька тянулась при каждом удобном случае. Сидя, лежа, стоя, переплетая руки-ноги как йог. Я у нее иногда ну чисто ради прикола спрашивал, мол, а можешь так? И она могла. Скручивалась в какие-то совершенно невероятные кренделя. А как она гнулась, когда я ее трахал…
Глава 18.2
Поймав себя на том, что меня опять не туда понесло, тряхнул головой.
– Нет, ну что ты. Скорее беспочвенными.
– Я начала толстеть, – вздохнула Катя.
– И что? В тебе растет мой ребенок. Толстей себе на здоровье.
– Это так… несексуально… – Катя отвела глаза и, поставив сумку на тумбочку, двинулась было к кухне, но я не дал уйти ей вот так.
– Мне доказать тебе, как ты не права? – притянул руку к своему вздыбленному члену, и только потом понял, что это же вообще не в ее адрес. И разозлился – аж зубы скрипнули.
– Артур… – выдохнула Катя и доверчиво ко мне прильнула. – Дай мне хотя бы в душ сходить.
– Ну,
Хотя что там было готовить? Достать из пакета коробочки с корейской едой, к которой Катя питала слабость? Ну достал. А дальше, не зная, чем заняться, оперся на стол и замер. Надо было успокоиться. Просто вспомнить о том, что совсем скоро, через каких-то семь месяцев у меня, наконец, появится ребенок. Сын… Или дочь. Для которых я нашел самую лучшую маму. Для которых я сам стану лучшим... Костьми лягу, но стану. Потому что не могу допустить, чтобы мои дети повторили мою судьбу. Или судьбу моего отца, или деда. Я стану тем, кто разорвет этот порочный круг. Я все сделаю правильно…
– О чем задумался? – на живот легли нежные руки.
– О будущем.
– Надеюсь, совместном? – не совсем удачно пошутила Катя и, недовольная собой, поморщилась: – Прости. Я, наверное, ревную.
– Господи, да к кому?
– К этой девочке. Боюсь, что она поманит тебя пальцем и…
– Не будет никаких «и»! Я же сказал, Кать. Пожалуйста, давай закроем тему.
– Хорошо. Прости… Знаешь, я бы, может, даже отдала тебя ей, если бы она любила! Но эта девочка любит только себя, Артур. Ты ей не нужен. – Тут я мог бы поспорить, зачем-то же Сенька вернулась, но я не стал, позволяя Кате проговорить то, что ее мучит. – Наверное, узнала о нашей свадьбе и решила ей помешать.
– Ты ее демонизируешь, Кать. Она просто маленькая запутавшая девочка.
– Да нет же, Артур. Она хочет забрать то, что считает своим, как ты не понимаешь? Ты же всегда был рядом, только ниточку дерни. Вот она и дергает, чтобы убедиться в ее прочности.
Наверное, я бы тоже пришел к такому выводу, если бы в принципе позволил себе обдумать сложившуюся ситуацию.
– Ну что ж. Тогда у нас для нее плохие новости, правда? Потому что нас связали ниточки посерьезней.
Я потянул Катю в спальню, желая еще сильней эти ниточки укрепить. Раздел ее, опустил на кровать, лег сверху. Да… Они были совсем-совсем не похожи. Здесь было за что подержаться – чистый секс. Я прикусил потемневший сосок, взвесил тяжелую грудь в ладони. Катя, ставшая с беременностью более чувствительной, сладко застонала. Обвила мои бедра ногами. Я почти ослеп, двигаясь в нужном нам обоим ритме. Первой кончила Катя, я отправился следом за ней. Дрожащие и беззащитные, мы улеглись на бок, ну прямо как ложки в буфете. Я осторожно вернул руку на мягкий живот. Нежность затопила, стекла по рукам на кончики пальцев, заставляя их дрожать.
– А если бы не ребенок, Вершинин? Если бы не эта ниточка… – начинает Катя. Свободной рукой я закрыл ей рот, не желая дальше этот бред слушать.
– Ты забыла, что я сделал тебе предложение до того, как узнал о беременности, – просипел я и, желая поскорее с этим бредом покончить, сказал то единственное, что могло положить конец Катиным сомнениям: – Я люблю тебя, Кать.
Она замерла. Перевернулась на спину. Я навис над ней, осторожно удерживая вес на локте.
– Правда? – спросила она, взволнованно облизав пухлые, зацелованные мной губы.
– Правда.
– Тогда ты не сильно расстроишься, когда я тебе скажу, что в завтрашнем спектакле, на который ты собирался пойти, чтобы спасти меня от зверств седьмого «б», произошла замена артистки? – хохотнула Катя сквозь слезы.
– Да нет. Мне какая разница?
– Танцевать будет Вавилова. – Катя села, взволнованно откинув за спину копну густых волос. – Если хочешь, мы не пойдем. Я придумаю какую-нибудь отмазку. Скажу, что заболела, или что-то еще.
– Кать… – одернул я будущую жену.