Девочка. Книга первая
Шрифт:
Вспомнив, как меня кормил Барретт, я вновь задумалась о его действиях — искупал, накормил, даже врача вызвал… Забота? Заглаживание вины? Но вспомнив его спокойное лицо и прохладную сталь в глазах, я тут же отрицательно покачала головой. Нет, я не видела в поступках Барретта ни заботы, ни раскаяния — скорее он поступал целесообразно, как положено в таких случаях при оказании первой медицинской помощи — это все равно что искусственное дыхание принимать за поцелуй.
Посмотрев на свои посиневшие запястья, я вновь задумалась о том, как Барретт объяснил доктору мое состояние,
Мои размышления прервал стук в дверь, после чего она тихо отворилась, и на пороге появился пожилой джентльмен лет шестидесяти, в очках, лысоватый, с аккуратной седой бородкой и добрыми голубыми глазами. В руках он держал кожаную медицинскую сумку, и нетрудно было догадаться, что это и был доктор.
— Могу я войти? — услышала я приятный голос.
— Да, конечно, — тихо ответила я, рассматривая его серьезные, но мягкие черты лица. Почему-то я совсем по-другому представляла себе врача от Барретта: он мне виделся более жестким и деловым.
— Здравствуйте, юная леди, меня зовут Генри Митчелл, — тихо произнес он, рассматривая мои запястья.
— Здравствуйте, Доктор Митчелл, меня зовут Лили, — протянула я ему руку и задумалась: где-то я уже слышала эту фамилию. Ну да! В Нью-Йорке я была на приеме у гинеколога, которую звали Эрика Митчелл. Они родственники? И в машине Барретт звонил именно Генри.
Положив медицинскую сумку у изножья кровати, доктор сориентировался в спальне, обводя ее взглядом, и направился в ванную, чтобы помыть руки перед осмотром, на ходу заводя со мной разговор:
— Я с вами заочно знаком. Эрика Митчелл — моя племянница, вы были у нее на приеме. Я рекомендовал Ричарду в Нью-Йорке самого лучшего специалиста в своей области, — и я услышала гордость в его голосе.
— Да, спасибо, — кивнула я, вспоминая приятные черты лица и располагающую к Эрике атмосферу.
Выйдя из ванной и вытирая руки он продолжил:
— Ну что ж, для начала, давайте я вас осмотрю. Где-нибудь ощущаете острую или резкую боль?
— Нет, боль не испытываю. Только все тело немного ноет, — честно призналась я и в какую-то минуту поняла, что доктор Митчелл уже знал, что конкретно со мной произошло, и это простое наблюдение в очередной раз подтверждало мою теорию о том, что он был не посторонним Барретту человеком.
И начался утомительный и долгий осмотр: доктор задавал стандартные вопросы, ощупывал мои суставы, проверял рефлексы, мерил температуру, давление и светил медицинским фонариком в глаза.
— Голова болит? — наконец задал последний из вопросов Генри.
— Да.
— Кружится?
— Да, когда резко приподнимаюсь… и уши закладывает, как в самолете.
— Ну что ж. На лицо анемия, — вынес свой вердикт врач. — Повреждений суставов и мышц нет. Я вам сейчас пропишу витамины и мазь от синяков. И вам, юная леди, нужно как следует питаться: животные белки, овощи и фрукты с большим содержанием железа и витамина С.
— А когда я могу… — и я задумалась, подбирая слова, — вставать?
— На данный момент постельный режим как минимум на три дня. А там по самочувствию.
— Мгм… — я грустно кивнула, будто мне сейчас вынесли очередной приговор о продлении моего заключения, и от осознания, что мне придется провести в этой чужой спальне еще как минимум три дня, опустила глаза, готовая расплакаться.
— Все таки Ричард иногда и правда действует, как хладнокровная боевая машина, а не человек, — внезапно услышала я голос доктора и резко подняла глаза. — Всегда был таким, а с годами это стало проявляться еще сильнее, — резюмировал доктор с какой-то ноткой то ли грусти, то ли сожаления.
Как только я услышала эти слова, я поняла, что Генри знал Барретта давно, еще с тех времен, когда тот воевал, и я, найдя еще один источник информации в лице доктора, как в свое время в Джейсоне — друге детства, вновь перенаправила свою энергию в исследовательское русло, оставив обиды на потом.
— Вы давно знаете Ричарда? — спросила я.
— Да, я долгое время служил в госпитале при Баграмской авиабазе в Афганистане, и Ричард не раз попадал ко мне на операционный стол…
И из этих слов я поняла, что, вероятно, Генри Митчелл был военврачом, хирургом.
— Вы можете мне рассказать о военном прошлом Ричарда? — торопливо спросила я, совершенно не понимая, зачем мне всё это было нужно.
Доктор некоторое время изучал мое лицо, словно оценивал меня по своим личным меркам и наконец произнес:
— Много не расскажешь о спецназе… так… какие-то общеизвестные эпизоды… — и, взглянув на меня еще раз, грустно резюмировал: — Да и не для девичьих ушей подобные истории. Такая реальность красивой не бывает… Правду говорят — у войны не женское лицо.
— Пожалуйста, расскажите! — сама не знаю почему в сердцах попросила я, будто от рассказа Генри что-то зависело, что-то очень важное лично для меня.
Доктор Митчелл изучающе посмотрел на мое лицо, словно в очередной раз принимая решение, и наконец-то ответил:
— Ну можно рассказать одну историю. Не попадает она в разряд “секретных” операций. Мерфи — один из его бойцов — рассказывал. Ричард со своей группой возвращались с задания. Услышали перестрелку. По рации запросили базу. Но гористая местность мешала установить контакт, а спутниковой связи у них с собой на тот момент не было по некоторым причинам. Ричард приказал группе оставаться на месте и полез с Мерфи выяснять сам. Оказывается, четверо ребят из разведки морской пехоты нарвались на одну из афганских группировок и их караванную тропу…
— Караванную тропу?
— Такие тайные маршруты, они пролегают по хребтам и склонам гор. В одну сторону по ним перевозят оружие, в другую — наркотики, — пояснил доктор и продолжил: — Но Ричард с Мерфи не успели… двоих морпехов убило, а двоих боевики с собой взяли. Тогда он и принял решение действовать — вытаскивать ребят. Их спрятали в одной из деревень у основания гор, где и расположился отряд талибов… — доктор замолчал, будто фильтровал ту информацию, которую можно было рассказывать, а какую и оставить не озвученной, а я, затаив дыхание и не моргая, ждала продолжения.