Девочка. Книга первая
Шрифт:
— Приятный привкус… — и я на секунду задумалась, подбирая правильное определение, — напоминает полевые цветы и какие-то коренья.
Лат вновь с достоинством поклонился, не произнося не слова, и если бы ранее он не говорил со мной по-английски, я бы засомневалась, а понимает ли он вообще мой язык.
— Спасибо большое. Такая настойка меня однозначно поднимет быстро на ноги, — все же продолжила я, искренне веря в то, что говорю.
Лат на это ничего не ответил, а лишь слегка поклонившись, вышел из комнаты. Я уже мысленно попрощалась с азиатом на сегодня, но к моему большому удивлению через пять минут он вновь стоял в моей спальне и протягивал
— Пол чайной ложки утром и днем. Только не ночью. Не уснете, — дал он короткие инструкции и также бесшумно удалился, а я, не веря своим глазам, рассматривала темную бутылочку, бережно сжимая ее в руках, будто эликсир жизни.
Внезапно комнату залила музыка Делибе из моего сотового, и я, по инерции ожидая плохих новостей, а может быть просто от стресса, подпрыгнула на кровати. Как оказалось, звонил Крис — мой напарник по кофейне.
— Ну что, Цветочек, доигралась! Потеряла ты напарника! Можно сказать его разорвали голодные клиенты-зомби! — с места в карьер начал Крис, и я была уверена, что сейчас он театрально закатил глаза.
Соскучившись по шуткам напарника, который своим звонким и шутливым голосом напоминал ворвавшийся поток из моей жизни ДО Барретта, я улыбнулась.
— Прости Крис, мне пришлось уехать, чтобы решить проблемы, — и это было почти правдой.
— Надеюсь удачно?
— Да, слава Богу все разрешилось как нельзя лучше, — улыбнулась я, вспоминая счастливый голос отца.
— Наш сердобольный шеф сказал, что ты приболела, что-то серьезное?
— Нет, ничего серьезного. Пустяки, — успокоила я его.
— Когда ты планируешь на работу?
Посмотрев на свои запястья, укутанные в манжеты, я прикусила губу и, понимая, что мне придется в августовскую жару носить длинные рубашки с рукавами, тихо произнесла:
— Скоро. На выходных выйду.
— Это же еще как минимум три дня! Я знал, что ты коварная! Бросила меня на растерзание голодной толпы! — выпалил он шутливое обвинение, и я, соскучившись по Крису, по нашей кофейне и вообще по своей прежней уютной жизни, весело рассмеялась.
— О женщины! Нам имя вероломство! — театрально выставив руку вперед, пафосно продекламировала я “Гамлета” на свой лад, продолжая смеяться, как внезапно дверь бесшумно отворилась и в комнату вошел Барретт, как всегда без стука.
Мой смех прервался на полутоне, и я, с застывшими рукой и улыбкой на лице от неожиданности замерла, не зная, что предпринять.
— Так ты точно выйдешь в субботу? А то я должен подготовить кофейню к твоему выходу — ну там шары, конфетти, шампанское, радостная толпа, которая будет скандировать в твою честь и стучать по столу пустой посудой… — продолжал шутить парень.
— Да, Крис, конечно выйду к субботе, — на автомате проговорила я, соображая, как бы побыстрее закончить разговор так, чтобы не обидеть напарника, но он будто нарочно углублялся и вызывал на диалог.
— За тобой заехать в субботу?
— Нет, не надо заезжать. Я сама. Спасибо за помощь, — бросала я короткие фразы, пока Барретт уверенно шел к моей кровати, давя меня своим холодным взглядом, словно ментально внушая мне мысль завершить разговор. — Крис, я позже перезвоню. Прости, мне надо идти, — скороговоркой проговорила я и быстро положила трубку, опасаясь, что завершить разговор за меня мог сам Барретт, причем без предупреждения собеседника.
Но Барретт оставался невозмутимым и, подойдя к постели, внимательно просканировал мое лицо, с видом врача, пришедшего на осмотр пациента.
Он
— Я меряю пульс. Не нервничай. У тебя от этого сбивается ритм.
От досады, что мой ритм сбивался при виде его, причем всегда, я прикусила щеку и попыталась успокоиться, но это получалось с трудом — чувствуя его пальцы на сонной артерии, словно нож у горла, мое сердце начинало учащенно биться.
Через полминуты он убрал руку и, просканировав мои запястья, которые я намазала мазью и бережно укутала в манжеты, перевел взгляд на тумбочку, где стояла баночка с эликсиром от Лата и стопка новых книг от Дугласа.
Так и не сказав ни слова, он спокойно вышел из комнаты, а я облегченно вздохнула — обход врача прошел успешно и можно было расслабиться — я была уверена, что сегодня он больше не придет в мою комнату.
Ближе к ночи у меня разболелась голова, в висках стучало, в ушах шумело, и я чувствовала легкое головокружения. Несмотря на кондиционирование и постоянное проветривание в спальне, мне не хватало пеших прогулок — обычно, если мой мозг был перегружен информацией после занятий, я гуляла в парке в любую погоду, и для меня это было безотказным средством от головной боли. Взглянув через приоткрытую стеклянную панель на яркие вечерние огни Сиэтла, чувствуя за окном приятную прохладу, больше всего на свете сейчас я хотела оказаться внизу — пройтись по набережной и вдохнуть августовскою вечернюю свежесть, наполненную ароматом зеленой листвы и морским бризом.
“Гулять меня определенно не отпустят — постельный режим”, - недовольно наморщила я нос, но тут же вспомнила, что из спортзала с бассейном, который находился на крыше, был выход наверх на огромную террасу с джакузи, где можно было прогуляться на свежем воздухе. Это, конечно, не набережная, но прогулка и звездное небо, за которым я всегда любила наблюдать еще с детства, мне были обеспечены.
“Главное — не шуметь, иначе если Барретт узнает, что я вновь не в постели, а брожу по крыше пентхауса, точно меня закроет в спальне на ключ”, - сделала я себе установку и, поплотнее натянув шорты, бесшумно вышла в коридор. В зале, на мою удачу, никого не было, и я, минуя внутренний лифт, который мог без труда меня доставить на крышу, на цыпочках направилась к лестнице, чувствуя себя в этот момент резидентом в тылу врага. Придерживая шорты, я аккуратно поднималась наверх, по дороге все время оглядываясь, но весь пентхаус был погружен в тишину, и я, преодолевая ступеньку за ступенькой, уже мысленно представляла себе и ночное небо, и свежий ветер в моих волосах.
Но сделав шаг на огромную террасу величиной с теннисный корт, я не успела насладиться ни ароматным августовским воздухом, ни звездным узорам, потому что со стороны бассейна отчетливо доносился плеск воды. В первую секунду я дернулась к лестнице, но любопытство взяло вверх — я аккуратно подошла к перилам, ощущая пятками теплый, прогретый солнцем мрамор, и осторожно, чтобы меня не было видно, прячась за стеной, заглянула вниз — на раздвинутую крышу спорткомплекса.
Ровно по центру прямоугольного бассейна я увидела Барретта, плывшего с огромной скоростью, словно торпеда, и сейчас этот огромный стеклянный бассейн как никогда был похож на океанариум, в котором стремглав неслась акула за своей очередной жертвой.