Девочка. Книга третья
Шрифт:
Макс внимательно следил за монитором, а на его губах играла мягкая улыбка — он тоже скучал по Дэнни.
Я не стала говорить, что мальчик плохо ел и отказывался гулять, чтобы не тревожить Макса, но от его цепкого взгляда ничего не утаилось.
— Похудел, — констатировал он.
— Он скучает по тебе… — тихо вздохнула я, вспоминая грустные глаза пса.
— Спасибо, что гуляешь с Досом.
— Как иначе. Мы с ним познакомились еще в моем сне, — улыбнулась я, рассматривая кадр, где Немец, немного склонив голову, позировал на камеру.
— Да,
Кивнув, я опустилась в кресло и, наблюдая, как Макс с улыбкой на лице копировал видео, спросила:
— Почему ты его называешь Дос? И на медальоне также написано. А Эльза зовет его Дэном?
— Потому что его имя Dos.
— Что это значит?
— Хакерская атака. Denial of Service. Но мама предпочитает его звать Den.
— Хакер во всем… — покачала я головой и добавила: — Я согласна с Эльзой, так хоть имя человеческое а не какой-то там denial.
Макс промолчал, имея свое мнение на этот счет, а я, чтобы перевести тему, указала взглядом на поднос:
— Ты совсем ничего не ешь. Как Дэнни. Эльза будет недовольна.
— Это можно есть только под дулом пистолета, — усмехнулся Хакер, передавая мне мой сотовый. — Привези мне лучше пиццы. Пепперони или с морепродуктами.
— Ну да, — кивнула я, — и еще картошечки жареной в нагрузку.
— Было бы неплохо, — кивнул он и в его глазах блеснула голодная искра.
— Ты же понимаешь, что это одна из причин, почему Эльза с Генри не выписывают тебя домой. Так хоть как-то можно держать твое питание под контролем.
Макс не ответил, лишь быстрым неосознанным жестом прошелся по отросшим на затылке волосам, что говорило — он недоволен. Но я не осуждала Эльзу — так она заботилась о здоровье сына на период восстановления.
В комнате повисла тишина, и я опять сменила тему, беря в руки айпад Макса, куда он для удобства загрузил книги.
— На чем мы вчера остановились?
— На Азимове.
— Да… Три закона робототехники, — пробормотала я, — робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинён вред, — процитировала я и задумалась о Киборге по имени Барретт.
Он не придерживался этих законов — его процессор работал по более сложным алгоритмам.
— Эти Законы несовершенны, — задумчиво произнесла я.
— Например? — и Макс внимательно посмотрел на меня.
— Например, робот-телепат Херби. Он считал вредом душевную боль, что в его понимании было нарушением Первого Закона и говорил людям то, что они хотели слышать. Он вредил ложью, — произнесла я, а про себя подумала: "Киборг по имени Барретт никогда мне не врал. Он всегда предпочитал честность. Может быть, и в данном случае он тоже мне не соврал, и в их с Максом конфликте я действительно была не при чем".
— Ты хорошо начала разбираться в робототехнике, — усмехнулся Макс, а я, чтобы уйти от мысли о Барретте, поддержала беседу:
— Я с тобой всю научную фантастику изучила от корки до корки, — не отводя глаз от экрана, листала я список современных авторов.
— Не
— Да, уверена, этот мир не имеет границ, — не стала я спорить, как внезапно наткнулась глазами на название "Бойцовский клуб", которое вновь вернуло меня к теме конфликта.
— Над чем задумалась? — внезапно спросил он, и я, подняв глаза, наткнулась на цепкий взгляд — создавалось ощущение, что без внимания Макса не оставалась ни одна моя эмоция.
— Увидела в списке современных авторов "Бойцовский клуб" Паланика и вспомнила о нашем.
— Никому не рассказывать о бойцовском клубе, — процитировал он, но, вероятно, прочитав в моих глазах вопрос, спросил: — Сейчас, когда эмоции улеглись, и знай ты точно тогда, что не виновата в этой всей истории, как бы ты поступила?
Я задумалась и поймала себя на мысли, что все равно бы ничего не изменилось. Мое сердце сделало выбор в пользу долга, а не любви. Долга перед людьми, которые не оставили меня в беде. Но это не значило, что я отвернулась от своей любви. Хоть я и чувствовала себя перегоревшей лампочкой, я не переставала любить Ричарда и тревожиться за него. Я по-прежнему оставалась его Ребром, только надтреснутым, пошедшим наперекор.
— Так же, — вздохнула я и, увидев в глазах Макса то ли сомнения, то ли задумчивость, все же пояснила, стараясь, чтобы мои слова звучали без патетики: — Потому что Эльзу я считаю родным человеком, и когда она мне сказала о беде, ее боль стала и моей болью. Я бы не смогла уехать и оставить ее в таком состоянии. Потому что я никогда не забуду, что ты сделал для меня на базе, когда я была в полной изоляции. В обход правил, ты избавил меня от страхов и стресса тем способом, который был эффективен именно для меня.
Макс внимательно посмотрел на меня и, кивнув в знак принятия моих аргументов, произнес:
— Ты не при чем.
Я очень хотела верить этим словам, но поведение Эльзы, ее отстраненность говорили об обратном — в чем-то она меня винила, и другого ответа, кроме как моя причастность к этой истории, я не могла найти. Мне не хватало звена, чтобы раскрутить эту запутанную цепь рассуждений. Но сейчас, по прошествии двух с половиной недель я уже начала понимать — никто из мужчин мне не скажет правды, может, чтобы я не загоняла себя в чувство вины.
— Да, я не при чем, — повторила я за ним и, уходя от темы, приподняла планшет: — Так как? Читаем Паланика?
— Он ненормальный, но пишет хорошо, — усмехнулся Макс. — Правда, не резок ли он для тебя?
— Я готова к любым литературным провокациям и мрачным экспериментам, — уверенно открыла я файл с книгой, Макс, приподняв крышку лэптопа, застучал по клавишам, и мы погрузились в привычный для нас ритуал совместного времяпровождения.
Минут через двадцать в дверь постучали, и на пороге появилась молодая интерн. Увидев меня, она любезно поздоровалась и вкатила поднос с едой, но уходить не торопилась, и по ее взглядам можно было без сомнения сказать — она хотела понравиться Хакеру.