Девочка. Книга третья
Шрифт:
Молодая Эльза с мужем. Красивая. С теплой улыбкой на губах.
— Макс очень похож на вас, — ловила я в чертах молодой Эльзы знакомые штрихи.
Эльза промолчала, и перевернула страницу.
— Афганистан, госпиталь в Баграме.
Она стояла рядом с Генри. Рассматривая спокойное уверенное лицо хирурга, я понимала, почему Эльза влюбилась в этого человека — он обладал внутренней силой, его глаза светились уверенностью. И Генри — я ловила в его взгляде привязанность к Эльзе. Он ее любил.
— А
— Я тогда не смогла уехать на Рождество домой, и муж приехал ко мне на неделю. Было весело, — почему-то вздохнула она.
— А доктор Митчелл тоже с семьей? — увидела я рядом на фото Генри с женщиной средних лет.
— Нет, это главная медсестра. Она потом ушла, и я ее заменила. Шарлотта — жена Генри, не смогла бы в любом случае приехать к нему.
— Почему? Визу не дали?
— Нет… У них дочь… с синдромом Дауна.
— Да, конечно, какие поездки, тем более в горячие точки… — нахмурилась я, и картина начала вырисовываться.
Я была почти уверена, что между Эльзой и Генри в прошлом была связь. На фото они смотрелись, как идеальная пара. Я была почти уверена, что она поэтому и ушла от мужа — поступила честно, и теперь было понятно, почему Генри не оставил семью. Это было бы сродни предательству, он бы не смог так поступить, это бы сломало его и его принципы.
— Это его крест… — в задумчивости продолжила я свою мысль вслух.
— Так и есть, — услышала я голос Эльзы и посмотрела на нее.
Она грустно смотрела на фото, не поднимая глаз, и я, чувствуя ее печаль, положила голову ей на плечо, чтобы хоть как-то ее успокоить. Она приобняла меня и перевернула еще одну страницу своей жизни.
— А это "первая любовь" Макса, — усмехнулась Эльза показывая на светловолосую малышку лет трех, которая крепко сжимала руку маленького Макса. — Дочь моей подруги.
— Очень милая, — улыбнулась я и, вспомнив тему, которую он пел мне в своей "норе", спросила: — Они видятся?
— Нет, уже давно. Лет десять как, — сказала она и перелистнула страничку: — а вот Макс на выпускном.
Рассматривая фото, я отметила, что везде он был в окружении ребят, которые искренне хотели находиться с ним в одном биополе, а он, стоя по центру, смотрел на камеру — уверенно и спокойно.
— У Макса много друзей.
— Как говорил Рассел — он по натуре лидер, — кивнула Эльза, рассматривая школьные фото.
На одной из фотографий Макс стоял на фоне шаров и нарядной драпировки, как я поняла, на выпускном, а рядом прижималась к Максу и довольно улыбалась яркая шатенка. Я вспомнила, как Джино назвал его "Красавчиком" и усмехнулась:
— Макс
Эльза бросила взгляд на фотографию и махнула рукой.
— Все это несерьезно, — небрежно произнесла она.
— Просто не нашел свою.
На это Эльза ничего не ответила и перевернула страницу.
Макс с очень короткой стрижкой, в военной форме, с серьезным уставшим лицом.
— Тренировочный центр в Вирджинии. Будущий морпех, — показала она на одну из фотографий. — Позже его хотели забрать в Штаб, как сказали "Нечего микроскопом гвозди забивать", но от отказался.
— Где он служил? — рассматривала я фото Макса с автоматом на плече, где он в кепке и в темных очках стоял в окружении товарищей
— Две командировки в Афганистан.
Рассматривая серьезный взгляд, возмужавшее лицо и стать Макса, я тихо произнесла:
— Война его изменила.
— Он должен был прийти в гармонию с собой, и, как ни странно, война помогла ему.
— В чем? — не поняла я.
— Стать мужчиной и осознать себя, что ли. Он нашел свой путь. Я очень боялась, что война сломает его. Я видела как она ломает мальчиков. Но нет. Он справился.
— В любом случае, наверное, когда он решил вернуться, вы почувствовали облегчение.
— Не то слово, — грустно усмехнулась она. — Когда он мне сказал, что больше не планирует продлевать контракт, я не знала каких Богов благодарить.
— Долго он отходил от войны?
— Нет, у него не было синдрома, если ты об этом. Он тут же поступил в Гарвард. Его звал отец в Нью-Йорк, но он отказался. Не хотел, чтобы все думали, что его как-то продвигает отец.
— Он участвовал в какой-то спец. программе? У Гарварда очень дорогой прайс-лист.
— Нет. У него были кое-какие накопления. Мы с Расселом, конечно, помогли, — пояснила она и перевернула еще одну страницу. — Окончание университета, — усмехнулась она и погладила кончиком пальца макушку сына на фото. Я улыбнулась — в этом жесте было столько материнской любви и нежности.
Я перевела взгляд на фотоальбом и, рассматривая очередную страницу воспоминаний Эльзы, отметила, что на меня с фото смотрел Макс, которого я уже знала — прошедший войну, с жестким взглядом, понявший для себя смысл жизни. Рассматривая его в окружении ребят, я все больше убеждалась, что Рассел был прав — хотел Макс того или нет, но он был скрытым Лидером, к которому стремились окружающие.
Я бережно сжимала фотоальбом Эльзы, и ее воспоминания накрывали меня уютной волной. Чувствуя ее тепло, я поймала себя на мысли — может быть, ее воспоминания помогут мне избавиться от моего мысленного фотоальбома, который я с таким упорством старалась сжечь.