Девочка. Книга третья
Шрифт:
— ну что моя хорошая, как всегда, пойдем выпьем по бокалу сока?
Мне никуда не хотелось идти — я знала, что сейчас маленькая служанка Лиу столкнется в фойе с Турандот из жизни, но должна была отыграть эту партию до конца.
— Да, не стоит нарушать наш ритуал, — улыбнулась я и встала со своего места.
Как только мы оказались в просторном зале театрального буфета, я без труда нашла Марту с Софией — они стояли поодаль у барной стойки и что-то оживленно обсуждали. Немка бросила взгляд в нашу сторону и, мило улыбнувшись,
Мы с Эльзой взяли по бокалу сока и, как обычно, отошли к нашему столу у окна, любуясь вечерним Сиэтлом.
Теперь я поняла — Марта сказала мне все, что считала нужным, у нее не было цели меня унижать или торжествовать — она лишь, пользуясь случаем, показала мне, насколько крепки её позиции, и больше я не представляла для нее интереса. Собственно, я и до этого не представляла для нее интереса — она не искала со мной встреч и не нападала. Она лишь воспользовалась случаем неожиданного рандеву, чтобы расставить все точки над i и показать мне, что теперь она в настоящем, а я в прошлом.
Весь антракт мы с Эльзой, по обыкновению, проговорили, с моего лица не сходила улыбка, но Эльза почувствовала мое состояние. Я была ей благодарна за то, что она не задавала мне вопросов и лишь была молчаливым свидетелем моего испытания.
Марта отошла с телефоном у уха в фойе, а ничего не подозревающая София улыбнулась и подошла к нашему столику.
— Как вам опера? — тут же включилась в светскую беседу Эльза.
— Божественно, — тряхнула густыми рыжими волосами София. — Я не очень сильно разбираюсь в Опере и мисс Вернер меня во все посвящает. Рассказала, что, оказывается, в основе оперы лежит персидская повесть XII века автора Низами.
— Да, — грустно улыбнулась я, — только она немного видоизменена. Пуччини задумал светлый финал, где побеждает любовь, не омраченный даже гибелью девушки Лиу.
Эльза внимательно посмотрела на меня и грустно добавила:
— Как говорил Пикассо, "Выбирая одну женщину, ты убиваешь другую".
— Лили, чем вы занимаетесь? — спросила София, внимательно рассматривая мое лицо.
— Учусь и работаю в арт-галерее.
— Какой, если не секрет?
— Гарри Чейза.
— Ого. Это очень крутая галерея. Я знаю вашего пиарщика Ларри. Мы когда-то давно с ним работали вместе в "PR Practice". Толковый спец.
— Да, Ларри знает свое дело.
— Передавайте ему привет.
— Хорошо.
— Непременно к вам загляну. Ларри говорил, что у Гарри все только самое лучшее.
— Он не врал. Большой выбор, даже на самый притязательный вкус, произнесла я и увидела, как к нам приближается Марта.
— Оказывается, мисс Харт работает в арт-империи Гарри Чейза. Его галереи входят в тройку лучших в Штатах, — продолжила София.
— Рада слышать, — улыбнулась Марта, но тему не развила и в гости в галерею не напрашивалась. Я сделала правильный вывод — я была для неё отработанным материалом.
К счастью, антракт уже заканчивался,
Свет погас, перенося нашу реальность на сцену, а я, так и не снимая улыбки с лица, продолжила следить за сюжетом своей жизни в декорациях восточной сказки.
От мыслей меня отвлекло жужжание телефона, который я поставила на вибро-режим, в случае, если позвонят с работы.
Я моментально достала сотовый и, извинившись перед Эльзой, поторопилась из ложи.
Увидев на экране "отец", я быстро нажала "ответить":
— Папочка, я сейчас в Опере. Что-нибудь срочное?
— Нет-нет, просто позвонил спросить, как у тебя дела. Нашел на кухне твою резинку для волос, и захотелось позвонить.
— Я тоже по тебе скучаю, — грустно улыбнулась я, вспоминая мой последний визит домой и наши с папой посиделки на кухне с чашкой остывшего чая.
— Ну, не буду тебе мешать, — услышала я, но, поймав грусть папы, не торопилась класть трубку.
— Наша мама тоже любила Оперу.
— Хо! Еще как! — и папа ударился в воспоминания о совместных выходах с мамой в театр, а я все так и гуляла по фойе, с улыбкой слушая его воспоминания. — Ну все, не буду больше мешать, — наконец произнес он. — Наслаждайся оперой.
Я попрощалась с отцом и решила зайти в дамскую комнату, чтобы поправить волосы — очень не хотелось выглядеть растрепанной, в особенности учитывая соседство с принцессой Турандот. Я уже планировала выходить, все еще поправляя прическу, как дверь отворилась, и я едва успела скрыть удивление на лице — ко мне приближалась Марта.
Она остановилась рядом, и меня будто отбросило в прошлое, в "Никки", к тому нашему разговору, после которого я взорвалась "Черным Лебедем".
— Не скрою, я видела, что вы вышли, и искала разговора с вами, — начала она с главного.
— Зачем? — держала я лицо.
Нет, я ее не боялась. Уже давно прошел тот период, когда при виде фотографий Марты я натягивалась, как струна на скрипке: моя картина работала — она впитала в себя всю боль. — Я хотела вам кое что сказать, — ее голос звучал спокойно, и в ее фигуре я не чувствовала напряжения. Если бы я была прежней, мне бы, наверное, было больно, потому что именно это спокойствие давало уверенность, что у Марты все в порядке с Барреттом.
— Говорите, — пожала я плечами, отмечая, что она будто оттягивает этот разговор.
— Я бы хотела попросить у вас прощения, — наконец произнесла она, будто выдохнула.
Это был неожиданный поворот. Я внимательно всматривалась в ее лицо и пыталась понять — играла она, преследуя какие-то цели, или хотела исповедоваться? Так и не найдя ответа в этих идеальных чертах, я грустно улыбнулась — по большому счету это было уже неважно.
— Вам незачем просить прощения, — спокойно произнесла я.
— За тот разговор в беседке, на празднике, — между тем продолжила она, будто не слыша.