Девочка. Книга третья
Шрифт:
Только сейчас я осознала, почему сравнительно спокойно принимала разлуку с Барреттом — за этот год я не видела его ни с одной женщиной. Сейчас, рассматривая их совместные фото, я до конца осознала, что мой разум сыграл со мной злую шутку — пытаясь защитить меня от боли, он давал мне иллюзорную веру, что у Барретта нет серьезных отношений. Мой разум блокировал мысли "с кем Барретт", давал ложную надежду "у него никого нет", и я, сама того не контролируя, держалась за эту веру, как утопающий за соломинку. Сейчас, изучая счастливое лицо Марты, я понимала,
В висках пульсировало болью, кровь, как сумасшедшая, неслась по артериям, в ушах шумело, и я физически чувствовала боль — Ребро, Его Ребро, крошилось на мелкие осколки.
— Лили, зайди в кабинет, — сквозь хруст кости услышала я голос Кэтрин где-то на краю сознания.
Я, все еще плохо соображая, закрыла ссылку, взяла похолодевшими руками планшет и, преодолевая дрожь в ногах, пошла в кабинет начальницы.
Шаг. Еще шаг. Зашла в кабинет. Уперлась в косяк двери. Мне нужно дойти до стула. Но… в глазах побелело, лоб покрылся испариной и, прежде чем отключиться, я сползла по стене на пол.
— Лили, очнись, — меня кто-то хлопал по щекам, а на лбу я почувствовала влажный компресс.
Открыв глаза, я поняла, что лежу на диване у Кэтрин в кабинете, та стояла рядом, склонившись надо мной. Поодаль я увидела встревоженную Молли со стаканом воды в руке.
Я быстро села и вновь почувствовала головокружение.
— Не делай резкий движений, — строго произнесла Кэтрин, но в ее голосе звучала тревога.
— Может, врача вызвать? — спросила Молли.
— Нет-нет, ничего не надо, — уже осторожнее замотала я головой и добавила: — У меня такое бывает во время… — я хотела сказать "месячных", но постеснялась. Правда, объяснять ничего не пришлось — Кэтрин и Молли понимающе кивнули, и я облегченно вздохнула, увидев, что они мне поверили.
— Мой водитель отвезет тебя домой, — тоном, не терпящим возражений, произнесла Кэтрин и добавила: — На субботу и воскресенье я даю тебе больничный.
— Не надо, я в состоянии продолжить. Честно…
Но Кэтрин недовольно посмотрела на меня и вызвала водителя.
Я ехала в машине, и ругала себя, ругала свой организм, что он дал слабину, ругала свое сознание, которое ловко мной манипулировало, и ругала Кэтрин, которая дала больничный — мне совсем не нужны были эти чертовы выходные, работа помогала мне отвлечься, не думать о фото Марты с Барреттом и загружать мозги полезным фоном.
— Ты сегодня рано, — удивилась Джулия, увидев меня на пороге квартиры.
— Да, рано, — кивнула я и, устало сбросив сапоги на каблуках, пошла переодеваться в удобную одежду после узкой юбки и стягивающей талию, словно тиски корсета, строгий пиджак.
— Кофе будешь?
— Да, — тихо ответила я, а подруга изучающе посмотрела на меня.
— Колись. Что случилось? Ты раньше девяти со своей галереи не приезжаешь. А тут и семи еще нету. Понимаю, я на дом работу взяла. А у тебя что?
— Ничего… — я хотела добавить "хорошего", но не хотелось загружать подругу своими проблемами.
— Все
Я вздохнула — да, Кэтрин тоже стала проблемой после летней выставки. Она меня все больше и больше душила контролем, брала на утомительные бомондовские вечеринки, и иногда я откровенно не понимала, что она от меня хочет. Как в тот раз, когда прислала за мной водителя в десять вечера, и мы с ней до часу ночи перебирали архивные каталоги, в которых она пыталась найти старую работу какого-то не очень известного художника.
— Нет, Джули. С работы я не уволилась.
— Я же вижу, на тебе лица нет, — не отступала она.
Я вздохнула и посмотрела на подругу, принимая решение. В детстве, когда не стало мамы, у меня получалось блокировать боль, ради отца, ради его спокойствия — он был, как остов, который держал меня в рамках. Но сейчас я понимала — мне нужно было хоть с кем-то поговорить, иначе это грозило вылиться в истерику или очередной обморок.
— Когда я отдыхала в Азии… — начала я, — я познакомилась с бывшей любовницей Барретта Мартой Сенг. У них с Ричардом было какое-то общее прошлое еще в молодости, когда он жил в Бангкоке.
— Она азиатка?
— Нет. Немка, просто замуж вышла за очень богатого тайца. Владельца ювелирной фабрики.
Джули присвистнула и спросила:
— И к чему ты клонишь?
— В августе в период выставки я случайно увидела ее на ресепшене в "Pacific". На тот момент она там жила. На ней не было обручального кольца, и она представилась девичьей фамилией.
— Ого. Да она приехала Барретта возвращать.
— Вот и я так решила. А сегодня изучала светскую хронику Лос-Анджелеса — она с Ричардом чуть ли не в обнимку. И на фотографии такая счастливая. Как назло, еще и в день его рождения. Явно праздновали.
— Одна вечеринка еще ничего не значит, — попыталась успокоить меня Джулия, но у самой голос был тоже неуверенный.
— Это не единственная вечеринка. Я не выдержала и полезла в гугль. Они уже месяц в свет вместе выходят. Просто Барретт был занят, впрочем как и всегда, по делам в Германии. Там они тоже вместе были. Недавно из Германии приехали.
— Покажешь ее?
— Почему бы нет… — пожала я плечами и полезла за телефоном.
Джулия пролистывала фото счастливой Марты в обнимку с Барреттом и ничего не говорила — ей нечего было сказать.
— Ты из-за этих фотографий отпросилась домой?
— Я как последняя дура в обморок в кабинете у Кэтрин грохнулась. Представляешь? Так стыдно, — и я наморщила я нос.
Джули вздохнула и, внимательно посмотрев на меня, произнесла:
— Ну одна уже расторгла помолвку из-за Барретта. Ей это не помогло.
Она небрежно махнула рукой, но я видела тревогу в ее глазах. Она волновалась за меня, зная, чего мне стоил разрыв с Ричардом.
— Марта — не ветреные сестры Романофф. У нее было совместное прошлое с Ричардом в молодости. И судя по тому, что сейчас они вместе, он принял ее обратно.