Девочка. Книга вторая
Шрифт:
Пока Лат вел беседу со своим Богом, я рассматривала увешанный яркими цветами домик, источающий благовония, и была уверена, что это произведение искусства тоже создал Лат — стиль и манера резьбы были те же.
Внезапно со стороны сада прямо на крыльцо запрыгнул павлин и, не обращая внимания на нашу компанию, продефилировал с гордо поднятой головой к аккуратно постриженным кустам, подметая своим роскошным хвостом теплый мрамор.
— Ох и голосистые они, — улыбнувшись, проводила его взглядом Эльза.
— Да, спать мешают, — подтвердила я и, любуясь эти творением природы, тихо улыбнулась: — Наверное, пришел попрощаться.
Только я это произнесла, как из-за цветистых кустов вылезла рыжая мордашка моего хищника и грозно посмотрела
— Сейчас что-то будет, — усмехнулся стоявший рядом Макартур и был прав.
Не успела я отреагировать, как мой Тигр, наведя объектив своих зеленых хищных глаз на жертву, с утробным рыком набросился на птицу. Я уже было рванула к ним, но наткнулась на жесткое предплечье Дугласа.
— Нельзя, только поранитесь, — проинформировал он, не пуская меня разнять этот клубок из перьев и рыжей шерсти.
— У хищника охота в самом разгаре, он на инстинктах, — кровожадно усмехаясь, поддержал Дугласа Макартур.
— Ему кайф ломать нельзя, — подхватил Джино, с интересом наблюдая за дракой.
К моей радости охота длилось недолго — уже через несколько секунд в пасти Тигра красовался трофей в виде пучка перьев из хвоста павлина, а птица, недовольно завывая, взлетела на ближайшее дерево.
Мой Агрессор грозно обвел взглядом всю нашу компанию и с царской невозмутимостью удалился за угол дома, волоча в зубах яркие переливающиеся перья.
— Понес подарок свой Даре, — улыбнулась Эльза, и я с ней согласилась, провожая взглядом рыжего зверя.
Охота Тигра немного развеяла мое тревожное настроение, но всю дорогу до аэропорта я то и дело оглядывалась на джип сопровождения, страшась наткнутся на что-то подозрительное. Так и не обнаружив ничего опасного, я посмотрела на Дугласа, сидевшего впереди, и решила извиниться за свой побег из ресторана.
— С кем не бывает, — коротко ответил Дуглас.
— Надеюсь, Ричард не сердился на вас? — аккуратно спросила я.
От этого вопроса затылок телохранителя на секунду застыл, салон наполнила неуютная тишина, а в воздухе повисло напряжение.
— Инцидент исчерпан, — лаконично ответил Дуглас, но судя по реакции его и водителя, выводы напрашивались неутешительные.
Я хотела спросить, как сильно им досталось от Ричарда, но понимала, что мне не ответят — я уже привыкла к тому, что в окружении Барретта лишнего не говорили, а все ребята держали дистанцию, вели себя со мной официально вежливо и сугубо на "вы".
Только на борту джета, пристегиваясь ремнем безопасности, я облегченно откинулась на спинку кресла, поблагодарив Бога за легкую дорогу. Глядя на ночные огни аэропорта из иллюминатора, я в очередной раз бесшумно вздохнула, тревожась от неизвестности, что принесет мне Бангкок. Переведя взгляд на сидевшего недалеко Лата, погруженного в свою "нирвану", я задумалась, вспомнив наш разговор с Нари. Почему все же Лат так безгранично предан Барретту? И почему именно Таиланд настолько привлек внимание Ричарда, что он даже купил здесь остров — ведь мог остановить свой выбор на на Гавайях или на Карибах недалеко от Штатов? Что его связывало именно с этой страной?
2002 год. Бангкок.
К глубокой ночи, вернее к раннему утру, шумная третья сои Сукхумвита, которую местные называли "Наной", наконец-то начала успокаиваться. Уже не гремела музыка, туристы утомленные за день, уже потеряли прыткость, и те, кто не успел поймать свою удачу в виде миниатюрной таечки в красном квартале, сидели то ли полупьяные, то ли сонные в местных барах.
Небольшие ресторанчики, которые предлагали иностранцам гастрономические утехи, к этому времени уже закрылись, и было понятно почему — к ночи народ подтягивался в настежь распахнутые бары получить утехи совсем другого характера. Здесь пили, веселились, балагурили, а перекусить всегда можно было и на улице, поймав очередную макашницу. Слоняясь по узким улочкам со своими продуктовыми лотками на колесах, макашники предлагали самую разнообразную еду — от жареного
К одному из таких лотков подбежал мальчишка лет двенадцати и, как всегда сунув продавцу десять бат, застыл, выбирая "изыски" с таким серьезным видом, словно стоял в ресторане "Сизлер" перед шведским столом. Собственно, это и был для него шведский стол, потому как выбор был богат — жареные тараканы, водяные жуки, саранча и многое другое пленяли своим аппетитным видом взор мальчугана. Наконец, он, сглотнув слюну, ограничил свой выбор жирными кузнечиками и личинками шелкопряда, которых любил больше всего. Получив заветный мешочек, он с довольным видом направился к небольшому ресторану через пару улиц от шумной "наны", где и подрабатывал уборщиком, а заодно и жил в небольшой комнатушке на чердаке. Хозяин забегаловки с женой жили тут же, на втором этаже, и видели седьмой сон в это время суток, а мальчику не спалось — он тосковал по дому, по маме и сестре, по своему Чианграю и его зеленым необъятным просторам.
После смерти отца с деньгами стало совсем плохо и он, как мужчина, принял решение уехать в Бангкок на заработки. Столица мальчику виделась местом больших возможностей, где он смог бы реализовать свою мечту, — стать первоклассным шеф-поваром и со временем устроиться на хорошую работу в богатую семью или престижный ресторан. Правда, если бы не троюродная сестра по маминой линии, у которой была знакомая — жена владельца небольшого ресторанчика, не видеть бы ему Бангкока. Кто бы его взял на работу — двенадцатилетнего пацана. А так им как раз нужен был помощник "подай принеси", что-то убрать, где-то помыть, но так чтобы из своих, а не нанимать с улицы. Мальчик очень обрадовался этой возможности заработка в ресторане — пусть и в забегаловке, но эта работа была первым шагом на пути к его мечте.
Приехав в шумный мегаполис, он записался в ближайшую муниципальную школу — это было условием мамы, но появлялся там редко, и если бы не мама, которая при каждом звонке беспокойно спрашивала, ходит ли он в школу, он бы давно бросил это никому не нужное, на взгляд мальчика, занятие.
Подходя к двери кухни с черного входа, откуда тоже был доступ к его "апартаментам", вдалеке он заметил чью-то тень. "Опять пьяный фаранг заблудился", — недовольно подумал он и плотно закрыл за собой дверь в темную ресторанную кухню в предвкушении лакомства. Пройдя второй этаж, он бесшумно поднялся на свой чердак, а затем и на покатую крышу, которую считал своим личным уголком уединения, где его никто не мог увидеть. Жестяная поверхность, за целый день нагретая жарким солнцем, успела немного остыть за ночь, и мальчик, усевшись в позе лотоса, развернул свой пакетик "сладостей" и стал смотреть на окружающий пейзаж поверх большой вывески с названием ресторана. Собственно, картина, открывающаяся в свете луны, глаз не радовала: убогие здания, запыленные крыши, огромное количество плотно спутанных проводов на столбах, да мусор, разбросанный вдоль узкой дороги, освещенной тусклыми фонарями. В любом случае это был хоть какой-то, но вид, как мальчик его называл, панорамный, которого на чердаке без окна и вовсе не наблюдалось. К тому же у него здесь завелся первый в Бангкоке друг, вернее подруга, — черная худая кошка без хвоста, которая иногда приходила на крышу и тихонько садилась рядом. Поначалу она обходила мальчика стороной и даже не приближалась, когда тот предлагал ей жареных насекомых, но постепенно кошка привыкла к этому соседству и иногда приходила в гости посидеть и помедитировать вдвоем. Мальчик ей шепотом рассказывал о своих мечтах и грандиозных планах, а она сидела рядом, словно агатовая статуэтка и, казалось, совсем его не слушала. Сегодня его подруга не пожелала прийти в гости, и мальчик, пребывая в одиночестве, наблюдал за своей безлюдной улицей, отправляя очередного кузнечика без лапок в рот.