Девочки играли в апокалипсис
Шрифт:
Если внутренний человек ограничен, он сливается с внешним человеком и сохраняется хорошо до той поры, пока его не сокрушит самое жизненная правда, без участия людей. Если внутренний человек очень сильный, то внешне он более или менее способен лавировать среди мнений и суждений, в которых мы правду определили ранее как 1 %.
Кому-то ее присутствие в жизни кажется большим, и он ей поклоняется. Но для нас это 1 %. Речь идет о мире человеческих воззрений, а не о том, как растет береза или работает двигатель внутреннего сгорания.
Приглядитесь к человеческому лицу и на границе фаса и профиля увидите шов – поверхность постоянной судороги
Мы повертели Крышечкину так и этак, и нашли, что лицо ее очень переменчиво, зависит от того, какой на него падает свет и под каким углом. И поняли, что это пустое дело – говорить о ее внутреннем мире.
Однажды Крышечкина поехала с Кавказского бульвара в сторону Сибири на поезде. Двумя же часами ранее, в квартире с розовыми шторами, ей приснился сон о господине Ч. во сне она ему наступила на ногу. И у обоих пробежала сладкая судорога на границе фаса и профиля. Поскольку это было во сне, внешний человек оказался внутренним. И давай диктовать свои условия. Ему надо было, чтобы все произошло в действительности. Он хотел выйти вовне, зажить там, где полагается, и так, как он хочет.
Крышечкина села в транссибирский поезд глубокой ночью с Казанского вокзала. Весь поезд сел на Казанском вокзале. Медленно и нежно двинулся он в темноту ночи, чуть подрагивая на стыках рельс. Временное население поезда, оккупанты, зашелестело отутюженными белыми простынями и почти одновременно заснуло.
К вопросу о конфликте между добром и злом скажем, что заснуло доброе. Свет в вагоне немедленно погас, так как не было необходимости высвечивать что-то темное. Наоборот, была необходимость укрыть светлое.
Днем Крышечкина проснулась, посмотрела в окно. Она увидела надпись от руки синей краской на серой от времени деревянной дощечке: «Республика Удмуртия». И пошли леса. Крышечкина начала мечтать о том, как она едет, едет, и дорогой ей встречаются надписи: «Республика Германия», «Республика Бельгия», «Республика Франция». Везде густые леса и прыгают зайцы. Для путешественников это очень важно.
Спустя сутки показался огромный город и на перроне мама Крышечкиной. Она сказала, что начинается светлая эра человечества. Не могла же мама расстраивать дочь. Крышечкина с ней согласилась, тоже чтобы ее не расстраивать. Ей захотелось, чтобы на каждой стоянке поезда к ней подходили родственники и говорили о наступающей светлой эре. Еще мама сказала, что сделала операцию на глазах и увидела, как темно в квартире и много накопилось пыли. Вскоре поезд тронулся, и мама осталась позади, как остается позади жизнь.
«Я» Крышечкиной поехало вместе с ней, как ее часть. Так кто же наступил на ногу господину Ч.? «Я»? Внутренний или внешний человек? «Я» или целое?
Когда невозможно написать, кто есть господин Ч., и чем он занимается, где живет, остаются общие вопросы, которые могут касаться любого. Вот почему их не обойти.
3. Пурпурный чемодан
Господин Ч. позвонил Крышечкиной из аэропорта. Вернее, Крышечкина позвонила господину Ч. в аэропорт. Она думала, что он уже приземлился в городе Казани. Оказалось, нет, он приземлился у них в городе, потому что аэропорт Казани не принимает из-за густого тумана октября. Но господин Ч. сойти не может (он летел не в Казань, а к Крышечкиной). Не может, потому что он сдал свой чемодан в багаж. Крышечкина никогда не сдает вещи в багаж. Она всегда упрощает жизнь. А господин Ч. усложняет. Ведь он умнее Крышечкиной.
Через несколько часов после разговора с ней господин Ч. вновь поднялся в воздух. Еще спустя два дня Крышечкина встречала его на железнодорожном вокзале. Встреча оказалась усложненной. Господин Ч. не сообщил, каким поездом он выезжает. И приезжает.
Телефон его не отвечал. Крышечкина пошла в транспортную полицию. Она нажала на кнопку, дверь открылась, за стальной решеткой сидел дежурный полицейский.
– Наверное, только вы мне сможете помочь, – сказала ему Крышечкина очень строго. – Я встречаю важную персону – господина Ч. Он выехал сегодня утром из Рязани неизвестным поездом. Если я не встречу его, последствия будут самые тяжелые. В гневе он разнесет вокзал.
Полицейский взглянул на Крышечкину и понял, что иначе нельзя. Нельзя не сообщить ей данные прибытия господина Ч.
В транспортной полиции работают самые лучшие полицейские. Дежурный записал номер телефона Крышечкиной и попросил ее немного погулять. Не успела она сделать возле здания полиции несколько кругов с заложенными за спину руками, как раздался звонок полицейского. Голос у него был очень довольный.
– Господин Ч. едет из Рязани поездом №№ в вагоне 24, место 7. Поезд прибывает в 19 часов по местному времени.
– Спасибо! – обрадовалась Крышечкина.
В нашем повествовании единственный раз слова «Господин Ч.» прозвучали не из уст повествователя, а полицейского. Мы всегда ожидали, что господин Ч. что-нибудь натворит, и он натворил.
Крышечкина поехала домой на восток, чтобы через два часа выехать на запад в сторону вокзала. Стояла осень, начало октября. Листья были желтые, асфальт и земля темные и влажные.
В 18.30 такси доставило ее к вокзалу, и там она застыла в ожидании, когда же зажжется строка табло с номером пути прибытия поезда. Когда этот вокзал построили в 1908 году, табло не было, не зажигалось, все пассажирские поезда прибывали на первый путь. Крышечкиной тогда не было, бабушки и дедушки ее еще не родились. Было просторно и весело.
Мария Семеновна была девочкой.
Несколько раз Крышечкина выходила на улицу и возвращалась вновь. Пропускник-металлоискатель тихонько тенькал, пропуская ее. Металлическими у Крышечкиной были пряжка ремня на джинсах и пряжка на демисезонных сапожках. Этот пропускник еще никогда не сталкивался с проносом к пассажирским поездам оружия и снарядов.
Двойственные чувства преследовали Крышечкину. Это были радость встречи и осадок горечи. Два пряника, из которых ей ни одного не досталось, вспоминались ей. Было и смущение: неужели у поезда 24 вагона? Или полицейский ошибся? Не может быть? Чтобы ошибся? Чтобы было 24 вагона? Это раньше столько могло быть, четверть века назад. «Четверть века назад, четверть века назад», – будто стучали колеса. А это были мысли Крышечкиной.
Наконец, табло высветило путь прибытия, раздался громовой голос сверху:
– Поезд №№ прибывает на 7 путь. Вагоны 24, 25,26 находятся в … состава.
– Где, где? – растерянно спросила Крышечкина женщину, мимо нее устремлявшуюся с тяжелыми сумками в подземный переход.
– Или в голове или в ж…, я не расслышала. Мне самой 24 вагон нужен, – расстроенно прокричала женщина.
Итак, вагон 24 у поезда №№ был. А это уже легче. Она не ослышалась, когда с ней разговаривал дежурный полицейский. В голове или в хвосте? Это был новый мучительный вопрос Крышечкиной.