Девочки-лунатики
Шрифт:
И чем, простите, она лучше?
Ритмы делали свое дело, и Олеся, сосредоточившись на музыке, представила, что в комнате нет никого посторонних. Юбка полетела в одну сторону, маечка в другую. Она осталась в трусиках, кокетливо прикрывая груди ладошками, а потом, забравшись на кровать, схватила один из пластиковых фаллосов и стала подпевать в него, словно в микрофон, выразительно облизывая влажные губы.
Происходящее вдруг стало казаться ей какой-то игрой. Повинуясь команде Андрея, она расшалилась, стащила трусики, оставшись абсолютно голой. Но на тот момент это ее уже ничуть не волновало. Рухнув на кровать в профиль к камере, она, опираясь на плечи и ступни, стала быстро поднимать и опускать бедра.
Вверх-вниз. Вверх-вниз. Если это не заведет, тогда неизвестно что заведет. Зеркала подмигивали, кривлялись, забавляясь вместе с ней.
— О, да, детка, — стонущим голосом произнес Андрей. — Да ты просто бомба, просто бомба…
Она опомнилась, когда он уже сидел за компьютером и перекидывал фото, напряженно глядя в монитор. Сгорбившись на кровати, она зажала ладони между коленками, прикрываясь распущенными волосами, как русалка.
— Камера тебя любит, Олесечка, — сдавлено произнес Андрей. — Надо же, как ты хорошо выходишь… Надо будет видео потом посмотреть…
— Мне одеваться? — тоненьким голосом пропищала она.
— Какое там одеваться, сейчас будем настоящие пробы проводить, — воскликнул он с воодушевлением. — А, хотя, одевайся. Тупо секс — неинтересно, будем снимать сцену из фильма. Федя! Федя!
— Да тут я, не ори, — пробурчал басом лысый верзила, облаченный в белую майку и светлые джинсы. — У, какая куколка… Привет, лапа! Меня Федей зовут!
— Олеся, — пискнула она.
— Олеся, ну надо же… Живет, в белорусском полесье… Дрюня, я так понял у нас пробы или как? Чего делаем?
— Сейчас решим, — торопливо сказал Андрей. — Олеся, это, как ты поняла, Федя. Сейчас ты с ним будешь заниматься сексом.
— Так сразу? — глупо спросила Олеся. Федя загоготал.
— Нет, блин, мы должны как следует притереться друг к другу, — издевательски протянул он. — Свидания, цветочки, знакомство с родителями. Ты ж не в пансионе благородных девиц. Трахаться мы будем, дорогая! Тра-хать-ся!
Он выкрикнул это ей прямо в лицо. Олеся отшатнулась. Глаза моментально заволокло слезами, а губы задрожали.
— Чего ты мне тут девочку пугаешь? — накинулся на него Андрей. — Хотя, Олесь, он, в общем-то прав… Но хамить тут мне на ведущую актрису не смей!
— С каких пор всякие мокрощелки тут стали ведущими актрисами? — протянула перегидрольная Катя от дверей. Голос ее звучал недовольно, и даже ревниво. Олеся почуяла недоброе и на всякий случай шмыгнула носом.
— А ты чего приперлась? — разъярился Андрей. — Иди вон, делом займись.
— Ты же знаешь, я не могу заниматься этим одна, — сладким голосом пропела Катя, но Андрей лишь отмахнулся, зато Федя оживился.
— Мать, если щас пробы сорвутся, может мы, того, займемся чем-нибудь полезным, а? А то я виагры накушался, у меня уже все дымится.
— Помечтай, — фыркнула Катя. — Не для тебя мама такую ягодку растила!
Она снова удалилась, долбя каблуками по полу.
— Ну, вот, — обиделся Федя. — Чего спрашивается, дергали? Или мне опять врукопашную ствол разряжать?
Ему никто не ответил. Андрей сел рядом с Олесей и осторожно погладил ее по плечу.
— Ты не бойся, все хорошо будет. Федька только с виду такой страшный, а в койке он просто чудеса творит. Бабы от него визжат и писаются, и в очереди стоят, лишь бы в постель затащить.
— Да, я такой, — похвастался Федя. — Лапа, ты меня не бойся. Ну, пошумел чуток, так я ж не со зла. Давай Федя тебе сделает хорошо, а? Поработаем на славу часок-другой, денежку получим, да, Дрюня? Ты же нас с Лесечкой в фильм сразу вставишь, в эпизодик хотя бы. А Федечка тебя потом домой отвезет, без-воз-мезд-но, то есть даром!
Последние слова он произнес, отчаянно гундося совой из мультфильма. Получилось так похоже, что Олеся против воли засмеялась.
— Ладно? — спросил Федя.
— Ладно, — кивнула она, а потом, решив проявить благоразумие, спросила: — Мне прямо сегодня и заплатят?
Андрей бросил осторожный взгляд в сторону коридора и мотнул подбородком. Федя понимающе кивнул и прикрыл двери. Олеся насторожилась.
— Если честно, мы за кастинг вообще не платим, — сказал Андрей. — Там вон еще две девки сидят, так им, чует мое сердце, не обломится ничего, рожей не вышли, и фигуры так себе, третий сорт. Нет, мы их, конечно, отснимем, но вряд ли пустим в производство. Разве что в массовку. Ты — другое дело. Не знаю, как там выйдет на видео, но, в конце концов, мы на «Оскара» не претендуем. Наш зритель и так схавает. Поэтому тебе я заплачу. Даже если ты больше не придешь.
То, что Андрей сразу угадал ее планы, выбило из колеи. Олеся, заранее решившая, что этот поход будет единственным, промолчала. От страха у нее тряслись коленки.
— Будешь сниматься?
Она закивала.
— Молодец. Тогда сейчас мы все быстренько отрепетируем… Федя, иди сюда… Олеся, запоминай: Федя входит в комнату. Ты лежишь на кровати и листаешь журнал. Он подходит ближе, вы целуетесь, он снимает майку с себя, с тебя, ты расстегиваешь ему штаны…
Олеся кивала китайским болванчиком, ложилась, вставала, делала вид, что расстегивает Феде штаны, щупала его напряженную плоть, целовалась, ложилась… Одежда, которую она еще не сняла на репетиции, жгла огнем. От ужаса сводило скулы, и улыбка не получалась, что приводило ее в отчаяние. Наконец, Андрей встал за камеру и сказал:
— Сейчас начнем. Олесь, я прошу, главное — не смотри в объектив. Но если посмотришь — ничего страшного. И не напрягайся так. Впрочем, Федя тебе поможет.
— Федя поможет, — согласился тот.
«Если все будет ужасно, я сбегу, — подумала Олеся. — Дотянусь до лампы, стукну Федьку по башке, а потом, одежду в охапку и в окно. А, может, и не придется бить. Не станут же они меня силой заставлять?»
Она ждала, что кто-нибудь скажет «Мотор», в кадре возникнет девушка с хлопушкой, пусть даже это противная Катя, но ничего такого не произошло. Приникший к камере Андрей махнул рукой, и Федя начал двигаться к Олесе от дверей, вальяжно повиливая бедрами, а она, перелистнув онемевшей рукой страницу журнала, нашла силы ослепительно улыбнуться.