Девочки мадам Клео
Шрифт:
– Да, конечно! – Джек пожал плечами. – А что здесь такого?
– Ничего, если только это не связано со мной. – Она начала ходить по комнате. – Послушай, Джек, я ведь была безумно влюблена в тебя. Ты причинил мне боль. Теперь я не хочу иметь с тобой дела. Могу себе представить, как ты возбудился, узнав, что малышка Сью-Би Слайд теперь продает все то, чему ты ее научил. Ты ведь считал, что стоит тебе прийти сюда – и я перед тобой расстелюсь, не так ли? Но меня не волнуешь ни ты сам, ни твое извращенное либидо.
Джек ударил себя по колену рукой и рассмеялся:
– Ну, ты прямо доктор Фрейд! Где это ты узнала
– Возможно, – спокойно ответила Сью-Би. – Я узнала также о Канте и Гегеле, о Шелли и Китсе, о Дизраэли и о Крымской войне. У меня сейчас нет настроения обсуждать мировые проблемы, но, поверь мне, я могу поговорить о чем угодно – от скандала с «иран-контрас» до вероятности землетрясения в Перу.
– Сью-Би, иди сюда, – снова начал он. – Разве мы не можем просто провести вечерок вместе, как в добрые старые времена? Давай начнем с того, на чем остановились...
– С того, на чем остановились? – Теперь Сью-Би стояла прямо напротив Джека, наклонившись к нему. – Чтобы ты опять обращался со мной, как с дурочкой, опять лгал мне? Хватит, Джек, а то я прямо умру от восторга.
Неожиданно его лицо побагровело от ярости.
– Да кто ты такая? – заорал он. – Ты же проститутка, черт побери! Ты трахаешься за деньги!
– Сущая правда! За деньги, но не за цветы! – Она слегка толкнула ногой одну из ваз. – За деньги, но не за обещания! За деньги, но не за вранье! А теперь иди, у меня много дел.
– И с кем же из этих шишек ты будешь там трахаться? Как я слышал, у тебя особое назначение?
– Понятия не имею, – ответила она. – Но надеюсь, что он тебя знает, так что я смогу ему рассказать, что женилка у тебя меньше большого пальца.
Пошатываясь, Джек встал и потянулся к ширинке.
– Ты знаешь, что это неправда, – он нащупывал застежку-молнию. – Дай-ка, я освежу твою память.
Сью-Би как будто снова оказалась в маленьком вагончике в Вейлине. Она увидела перед собой лицо Громилы.
Схватив с журнального столика нож для разрезания конвертов, Сью-Би направила его на ширинку Джека.
– Попробуй только, и у тебя не будет и его, – спокойно сказала она. – Мне не впервые отрезать одну из этих сморщенных штучек.
Она уперлась коленями в край журнального столика и еще больше наклонилась к Джеку:
– Я ведь могу напугать тебя до смерти. Как ты отнесешься к внезапному сердечному приступу? Я это могу устроить. Попытайся меня трахнуть – и тебе придется покинуть этот дом в мешке для трупов. Ты видел когда-нибудь сердечный приступ? Если долго нет помощи, язык становится черным. А я спешить с этим не стану, поверь. Займусь пока своими ногтями и буду наблюдать. Боль, говорят, невероятная. Сильнее, чем при любой другой внезапной болезни. Иногда настолько сильная, что, если бы хватило сил, ты схватил бы этот нож и убил себя раньше, чем разорвется сердце.
Сью-Би отступила, чтобы пропустить Джека. Стукнув бокалом по столу, он пробрался между кушеткой и столиком и направился к выходу. Схватив свою куртку, которая висела на стуле, он распахнул дверь.
– Ты ненормальная! Ты абсолютно, совершенно ненормальная!
Через секунду дверь захлопнулась. Джек исчез.
– Черт побери! – вслух пожалела Сью-Би. – Мог бы и подольше остаться, чтобы услышать, как во время приступа человека охватывает такой страх, что он теряет над собой
Черный «бентли» с непрозрачными стеклами медленно двигался по Сен-Дени. Наконец огромный автомобиль затормозил у дома № 42.
Шофер в ливрее вышел из машины, поднялся по ступеням и нажал кнопку звонка седьмой квартиры. Подождав, позвонил еще раз. Потом вернулся к машине, где его пассажир начал уже проявлять нетерпение.
– Извините, мистер Гарн. – Шофер приподнял фуражку. – Никто не отвечает.
– Позвоните консьержке, – раздался изнутри сердитый голос.
Шофер кивнул, вернулся к домофону и прочитал надпись на табличке: «Дексия Соланж, консьержка». После нескольких звонков из-за двери выглянула очень старая женщина со светло-рыжими волосами.
– Oui, – прокаркала она.
– Мне нужна мадемуазель Сандрина, – пробормотал шофер. – Она дома?
– Они уехали, – консьержка говорила уже по-английски.
– Кто это – они? – раздался требовательный голос.
Шофер обернулся, за ним стоял Гарн.
– Мадемуазель Сью-Би и мадемуазель Сандрина, – ответила старуха. – Уехали. За город. Большая машина. – Она замахала руками, что должно было изображать суматоху, сопутствовавшую отъезду девушек.
Гарн оттолкнул шофера и обращался теперь прямо к консьержке.
– Когда они уехали? Куда? – орал он, разделяя слова, как делают обычно люди, не говорящие по-французски, когда хотят, чтобы их поняли.
Дверь стала медленно закрываться, пока в щелке не остался один глаз, подкрашенный черной тушью.
– За город, больше ничего не знаю. Уходи! Уходи! – Она захлопнула дверь.
Шофер помог Гарну разместиться на заднем сиденье.
– Куда поедем, сэр?
Чертов Феликс, этот ублюдок! Будь он проклят вместе со своим чертовым праздником! Гарн в этом году, как обычно, получил приглашение, но отказался от него. Он не верил, что Сандрина отправится туда. Она уже почти пообещала ему, что не поедет, – и вот тебе, пожалуйста! Теперь, когда он как следует разозлился, голова его прояснилась, и он вынужден был признаться, что Сандрина, когда они в последний раз были вместе, ничего ему не обещала. Она только улыбалась, уперев подбородок чуть ниже его пупка, а потом начала кончиком языка выводить круги у него на лобке...
– Едем в Валь де Луар, – приказал он шоферу. – В замок барона Феликса д'Анжу, на «Ля Фантастик».
С того самого дня, когда он встретился с Сандриной на приеме в «Савое», его жизнь рухнула. Он не мог ни на чем сосредоточиться, не мог ни о чем думать, потерял три очень важных деловых возможности и шесть килограммов веса.
Никогда и ни на минуту он не заблуждался. Гарн понимал, что она взвинчивает ставки. Эти ее трюки с возвратом драгоценностей, исчезновения после встреч, упрямые заявления, что будет продолжать работать на мадам Клео, – все было продуманной игрой. Но она умела играть по-настоящему. Среди окружавших его доступных и льстивых женщин он не встречал такой, как Сандрина. Она должна принадлежать ему. На черта ему эта жизнь, если весь ее остаток он будет окружен скукой и пустыми ухаживаниями? И зачем ему было так гоняться за деньгами, если их некому тратить? А Сандрина с этим справится! Да пусть она хоть рассеет их по земле, пусть в них завернется с ног до головы – лишь бы всегда была с ним.